И время словно останавливается.

Впервые за все это время мой мозг разрывается от эмоций и мыслей. От желаний, сил и вдохновения. От амбиций и целей.

Убеждаюсь: это все та же Трис. Моя девочка.

Мы можем улететь на Марс. Мы можем добиться всего, стоит только приложить чуточку усилий. Мы можем...

Удар.

Я падаю и через мгновение теряю сознание.

А дальше... а что дальше? Все тот же День Сурка, который не повторялся со мной уже года три.

Проходит какое-то чудовищное и необъяснимое количество времени, чтобы понять, что все это было иллюзией. Что все надежды оказались ложными. Что время утекает от нас с космической скоростью когда мы "свободны" и тянется, как жвачка, когда нас избивают.

Теперь я понимал, зачем нужно было разбитое зеркало в этой душегубке - чтобы смотреть на своё отражение и наблюдать, как с каждым днём ты меняешься и преображаешься в какое-то чудовище, которое только и способно, что следовать своим инстинктам.

Когда Трис накидывалась на еду, я откидывал ее в сторону и кидал содержимое в рот. Чтобы побольше досталось мне. Чтобы не дать ей сожрать все. Чтобы не сдохнуть.

Когда ее возвращали с побоев, меня посещало ноющее чувство неприязни и даже... ненависти. Что сейчас она будет лежать и отсыпаться, пока я буду драть своё горло, кричать и извиваться от боли.

Я чувствовал, как что-то меняется. Как что-то ускользает прямо из моих пальцев. Что-то едва ощутимое, но чертовски важное...

Заметил, как уже раз десять напрочь позабыл о Джули и вообще о собственной жизни. Кем я был, кем я стал и кем я буду. Все как-то смешалось и запуталось. Былые приоритеты сейчас занимали последнее место. Жизнь исказилась и упростилась до начального уровня бытия. До простого: выжить.

Трис вырывает из моих рук последний кусок хлеба и, громко чавкая и как-то дико смеясь над тем, какой я зевака, забилась в угол.

Что же стало с нами? Мы не разговариваем, не делимся информацией, эмоциями, как элементарные хомо сапиенс, а просто сидим в будке, как собаки и ждём чуда, которому не произойти.

Что-ж, пора бы подвести итог:

Мы держались долго. Бред, но скажу, что вечность. Держались, пока что-то внутри не переклинило. Держались, пока нашу человечность не стёрли в порошок...

Пока моя любовь не превратилась в ненависть.

С каждым разом я все тяжелее и тяжелее переношу их удары. Безумно боюсь того момента, когда они только подхватят меня за плечи, а я уже начну терять сознание... Но этот момент так и не наступил.

На следующий день, когда я в одиночестве довольствовался звуками тишины и умиротворения, а пятки чесались сильнее обычного, кровопийцы вошли и по очереди плюнули мне в лицо.

Я по привычке закрывался рукавами, съеживался и отворачивался к стене, когда один воскликнул:

- Твоя слабая сучка все-таки сдохла. Ты продержался, ублюдок. Свободен.

Пока они тащили мое ватное тело к свету, от которого так отвык, я пытался разобраться с тем, что чувствую в данный момент.

Радость. Радость. Радость. Ты чувствуешь определенно радость. Смотри как ты напрягся и готов к победному танцу! Ты рад, что эта мразь отбросила копытца! - ликовал внутренний голос.

И это был первый раз, когда я согласился со своими демонами. И это был день, когда можно было начать отсчёт нового летоисчисления и назвать его: «Дни, после конца».

Они швыряют меня лицом в глину и ржут. Я плююсь, протираю руками глаза и, на удивление, быстро поднимаюсь, чтобы кинуться наутёк прочь отсюда.

— Давай-давай, сопляк! Беги, да побыстрее, пока мы не передумали! Расскажи своим дружкам...

— Если они у него есть вообще!

— Хрен с ним! Кому-то, да расскажет, какого ему было в Логове! И обходи это место стороной, гнида! В следующий раз живым не оставим!

Льёт дождь. Его капли противно падают с ресниц и мутным пятном застилают происходящее. Въедаются в раны, которые щиплят. Одежда моментально промокает до нитки.

Не думал, что когда-то назову звук грома поющим. Не думал, что пальчики ног ещё когда-нибудь прочувствуют матушку-землю. Не думал, что вообще останусь жить...

Оглядываюсь в сторону трубы, в которой все ещё стояли кровопийцы и вспоминаю, как впервые тут оказался с ... Беллатрис. Резко останавливаюсь, тяжело дышу и опираюсь руками о коленки.

А другого исхода и не могло быть. Она должна была умереть. И где-то в глубине души я знал об этом, только почему-то строил из себя жалеющего паренька.

Если взглянуть правде в глаза - я был подготовлен к побоям. Хах, да вся моя жизнь до этого и являлась одними сплошными побоями! Пойти, что ли, во двор к тем тупицам и расцеловать их ноги в знак благодарности? Что "слепили" из меня лучшую версию пушечного непробиваемого мяса, которому безразлично все и вся.