Повсюду было сыро. На стенках виднелись желто-коричневые разводы. В углу мне даже показалось, что это не просто пятно, а кровавый след вытянутой руки, тянущейся вверх. Лучше не думать о том, что испытывала в тот момент жертва. Время придет – сама узнаю. Нужно сосредоточиться, осмотреться и найти к этой твари подход. До каждого человека можно достучаться, верно? Главное – не сказать лишнего.

Вокруг не оказалось ничего полезного – только разбросанные вещи, остатки еды, непонятные книжки, журналы, газеты и прочий мусор, а напротив двери располагался матрас противно желтого цвета. Может, из-за тусклого освещения не видны все предметы, которые могли бы мне помочь? Попалось бы что-то острое или тяжелое...

Парень не торопил события. Захлопнул дверь, отряхнулся, убрал челку с лица, оголяя многочисленные уродские шрамы, и уселся за стол, сложив руки на груди. Закрытая поза.

— Как твое имя, милая?

Не хотелось ничего говорить, но я заставила себя, чтобы не нарываться на проблемы.

— Джесси, — очень тихо произнесла и совершенно без эмоций.

— Мне так редко в последнее время попадаются блондинки, — усмехнулся он, не отводя от меня взгляда. — А тут еще и с такими выразительными глазами! Разве не удача?

Кровопийца оскалил зубы. Медленно поднялся и направился ко мне.

— Разбойничий закон непреложен: девушка принадлежит сначала похитителю, потом остальные бросают жребий, и несчастная служит забавой для всей шайки, пока она им не наскучит или не умрет*. Зачем же ослушалась, Джули? Зачем опоздала домой? — улыбается этот Люк Волден, надвигаясь громкими косолапыми шагами.

Ненависть сменилась страхом.

Не было и мысли возразить, что Кровопийца перепутал имя – без разницы. Так или иначе, я – вещь, игрушка, которую он будет крутить в руках. Вопрос в другом: как долго в его глазах будет сверкать искра интереса?

Невозможно здраво мыслить под эхо приглушенных криков жертв, находящихся в данный момент в соседних комнатах. Знаю, что буду визжать так уже совсем скоро. Что буду изгибаться, плакать и молить, надеясь, что жалобный вид побитого щеночка пробудит в Кровопийце совесть.

Я сжалась в уголке, обняв колени. А он все надвигался огромной тенью, как падальщик, готовый накинуться на мертвечину быстрее своих сородичей. Я опустила взгляд и отвернулась. Ровесницы всегда болтали о потере девственности как о нечто прекрасном и знаменательном, но они почему-то не упоминали о существовании насилия...

Надеюсь, этот урод войдет в меня очень быстро. Я постараюсь не издать и звука, лишь стисну зубы и зажмурюсь, чтобы прокручивать счастливые моменты своей жизни в голове, а еще не буду думать о том, что творят в данный момент с Томасом. Черт, а если он уже лежит без сознания?

В дверь постучали.

Глаза Люка округлились. Он сделал один большой шаг и навис всем телом надо мной, небрежно схватив лицо в руках.

— Кричи, — шепнул он, почти касаясь губами моего уха.

Я не шелохнулась, смотрела ему прямо в глаза.

В дверь снова постучали.

— Кричи! — он надавил подушечками пальцев возле скул и стал трясти, ногти впивались в щеки.

Раздался вопль. Настолько сильный, что хотелось закрыть уши руками. Не сразу дошло, что звук исходит из меня, лишь когда все стихло. Начала дышать только после того как Волден ослабил хватку и отошел на несколько шагов.

Его уродливый шрам был так близко, чуть ли не касался моей щеки. Наверно и этому уроду когда-то досталось за все его поступки. Поделом, жалкий Кровопийца.

Он долго скрывался в углу - свет не попадал в ту зону. Чем-то шуршал, звякал минуты две, после чего я вновь услышала его приближающиеся шаги. Автоматически прижалась к плесневелой стенке.

— На, оденься, — произнёс Волден, пнув к моим ногам какую-то тряпку — жалкое подобие одежды.

— Это, — единственное, что удалось мне произнести вслух, но сказанное было слышно только мне.

Что он задумал? Видимо, ждет, когда я успокоюсь и перестану паниковать, чтобы в самый неожиданный для меня момент накинуться и повалить на пол. Я видела тот взгляд... он был готов сделать это, если бы в дверь не постучали. Все и вся говорило об этом.

Нужно притвориться дурочкой. Сделать вид, будто я уже смирилась со всеми возможными вариантами событий и лишь хочу ему угодить.

— Одеться?

— Ну да, — спокойно произнёс парень, продолжая расхаживать по комнате в поисках чего-то. — Ты же не собираешься сидеть тут в такую холодную ночь в одном белье... бежевом, — на последнем слове Волден издал противный смешок.

Урод. Моральный токсичный урод.

Он выискивает подходящий момент – все ясно.

«Схватят — бей коленом в пах. Если не получится, тогда постарайся врезать локтем, именно локтем, а не кулаком, поняла? Так будет больнее», — вертятся в голове слова Томаса.