— А ты уверен, что сможешь держать себя в руках? Рассказы Алекса, честно говоря, напрягли меня. Думаю, мне придется пойти с тобой.
— Мля, Томас, я же, — хотел уже поднять руку на Уикенда, но вдруг сжал губы и успокоился. — Ты же знаешь, что не причиню ей никакого вреда. Иначе бы тогда, в Логове, я...
— Я понял, — остановил его Томас. — Прости, бро, что тебе пришлось нянчиться с нами несколько раз, рискуя своей шкурой и репутацией.
— Нахер репутацию... но не за что, — он заставил себя улыбнуться напоследок и, накинув на голову капюшон, скрылся из виду...
***
Ну вот и он. Стоит около ворот входа дядюшки Джесси, весь скукоженный и неуверенный, с глазами невинного побитого щеночка и трясущимися тонкими ножками. Зарылся в мешковатую толстовку, чтобы хоть как-то чувствовать себя уверенней, но и это ему не помогает. Ходячий комок с комплексами. Человек без настоящего и будущего. Человек без истории. Таракан в этой огромной вселенной. Стоит и накрученный какой-то бессмысленной целью, шмыгает внутрь. Почему его никто не замечает? Потому что он как крыса. Маленькая, хитрая и ничего не значащая.
Зачем-то прячется за деревья, пока продвигается дальше. Смотрит на работниц в грязных штанах, которые явно им не по размеру, на то, как они корчатся ради денег и... никакого чувства жалости они у него не вызывают.
Он был такой же. Все кровопийцы были такими же. Пока не поняли, что те, кто владеет этим всем никогда не будет так унижаться. Пока не очнулись и не стали видеть в этих работниках стадо, скажем, баранов. Есть пастух, который периодически бьет их тоненькой палочкой, чтобы те не расслаблялись. Пастух - хищник, бараны - жертвы. Почему же им не дано заправлять и иметь все? Чем они хуже других? Чем они не достойны сотворить подобие Марса и жить в свое удовольствие?
И вдруг, среди всего этого стада он видит ее, заходящую в курятник. Незамеченный, направляется за ней и заходит внутрь, закрыв за собой дверь. Джесси оборачивается и собирается крикнуть от ужаса, когда тот молниеносно подбегает к ней и резко закрывает ее рот.
— Тише, дура, не ори. Меня прислал твой брат. Успокойся.
Она барахтается. Начинает закатывать истерику. Слезы падают на его грязные руки. Времени нет. Он должен начать говорить, хоть и мало вероятности, что она будет слушать.
— Ты психовала, помнишь? Там, в Логове. Говорила, почему я спасаю только тебя, а не тех, кто кричал в соседних комнатах.
Да, она и не собиралась слушать. Люк слышал приглушенное "помогите", которое она пыталась выкрикнуть и уже начал жалеть, что не взял с собой Томаса, в качестве игрушки-антистресса.
— Джесси, пожалуйста. Это очень важно для Томаса. Я обещал ему это сделать, — как можно мягче пытался говорить он, и даже слегка ослабил хватку. — Я не причиню тебе вреда, ты никогда вообще не услышишь больше обо мне, просто дай сказать и выслушай - все, что я прошу.
Удивительно, но это, вроде, работало. Уикенд перестала дергаться и подняла свои глазки на Люка.
— Видишь? Ты не тупая дура, а вполне адекватная. Я тебя сейчас отпущу. Если закричишь или попытаешься убежать, я все равно не уйду и не оставлю все без разговора. Поняла?
Джесси едва заметно кивнула и он отпустил ее без колебаний. Смотрел, как ее глаза метались из стороны в сторону и, как бы ненароком косились на дверь, но был рад, что все складывается относительно просто и что ему не придется носиться за ней.
— Молодец. Спасибо, — облегченно вздохнул он.
— Ну, — неуверенно начала она. — Я тебя слушаю.
Он присел на стул, который весь был в опилках и, опустив взгляд вниз, чтобы чувствовать себя уверенней, начал монолог:
— Прошу, только не перебивай, хоть и рассказчик из меня муторный... Дело в том, что, — сердце почему-то стало биться с бешеной скоростью, в горле пересохло, а руки предательски затряслись. — Ты чертовски похожа на мою сестренку.
Эти слова были самими тяжелыми для него. Казалось,что-то тяжелое покинуло его. Раз и навсегда. Стало так легко, что остальные слова лились уже плавно и без остановок.
— Она умерла около десятка лет назад и, мне кажется, что если бы она была жива, то выглядела бы в точности, как ты сейчас, — Джесси уже было открыла рот, но Люк продолжил, — Тебе покажется это бредом, но если бы ты потеряла близкого человека, ты бы поняла меня. Когда натыкаешься на щепотку какой-то надежды, мозг так цепляется за эту идею, что ты начинаешь уже путать, что реальность, а что нет. Забавно, но у вас даже имена похожи! Ее звали Джули, а тебя - Джесси. Помнишь, я в Логове никогда не называл тебя правильно, а ты думала, что никак не запомню твое имя? Знаешь, это как... мозг осознает, что Джули нет в живых, но ее имя все вертится на языке и ты ничего не можешь с этим поделать. Даже сейчас. Я смотрю на тебя и вижу ее. Думаю, что вот ты накинешься на меня с объятиями и споешь что-нибудь, но это лишь обман сознания... Томас говорил, что у тебя нет слуха, но... эх... Прости. За все, — он поднялся с места и направился в сторону двери.