Йенни заметила, что у него кровоточит и предплечье, но рана выглядела не очень глубокой.

— Господи! — Сандра явно была потрясена. — Тут уж впору задуматься, остался ли здесь вообще хоть кто-то нормальный…

— В общем-то и сама ситуация далека от нормальной, — сказал Нико. — Так что ничего удивительного, если у некоторых едет крыша.

— Собираешься оправдывать этих придурков? — вскинулся Флориан. — Потому что ситуация такая чудна́я? Или ты тоже умом тронулся? Так поднимайся к ним, пусть они приставят тебе нож к горлу и устроят допрос с пристрастием. Они больные на голову. Оба.

Йенни тем временем вытерла кровь, и стало видно, что рана тянется от левой брови, пересекает лоб и оканчивается у линии роста волос. Рассечение было таким глубоким, что Йенни, как ей показалось, смогла даже разглядеть лобную кость. Затем в рану снова натекла кровь. Такое рассечение необходимо было как-то закрыть.

— А что с Эллен? — спросила Сандра и промокнула рану на его предплечье.

Флориан несколько раз глубоко вдохнул, прежде чем ответил.

— Улизнула вскоре после того, как я присоединился к ним. Видимо, тоже заметила, что эти двое не дружат с головой. Просто взяла и ушла. Не знаю куда.

— Скоро каждый будет сам за себя, — невозмутимо заключил Хорст.

Йенни подумала смочить салфетку алкоголем, чтобы продезинфицировать рану, однако вспомнила о Йоханнесе и оставила эту мысль.

— А почему ты вообще ушел с ними?

— Потому что они сказали мне, что подслушали вас, когда вы уносили Йоханнеса, и услышали, что вы намереваетесь закрыть меня в холодильнике.

Йенни покачала головой и снова промокнула его рану.

— Ну и?.. Вы собирались? — спросил Флориан.

— Нет, конечно. И ты им поверил?

Флориан посмотрел ей в глаза.

— Да. Я уже и не знаю, чего от вас ожидать.

— И ты еще удивляешься, что тебя самого кто-то подозревает? — Давид отвернулся, но продолжал: — Кстати, ты знаешь, где твой нож?

— Нет, этот говнюк тоже пытался вызнать это у меня. Приставил тесак к горлу и сказал, что зарежет, если я не скажу ему, где мой нож или у кого он.

— Хм… — протянул Давид. — Это странно.

— Почему?

— Потому что мы думали, он подсунул его тебе, чтобы подкрепить подозрение против тебя, — пояснила Йенни.

Флориан выглядел растерянным.

— То есть как подсунул? И что вообще значит — подкрепить подозрение?

— Вот, смотри! — Давид показал ему нож. — Он лежал там, где ты сейчас сидишь — и сидел там, когда приходил Маттиас. И подкрепить подозрение необходимо, чтобы ты вызывал больше подозрений, чем все остальные. Ты уже сам верно подметил.

— И почему тогда ты спрашиваешь меня, знаю ли я, где мой нож? — огрызнулся Флориан.

— Хотел знать, как ты отреагируешь.

— Ну и?.. Теперь знаешь?

Давид поджал губы.

— Похоже на то. Хотя вывод, который из этого следует, мне не то чтобы нравится.

— И какой же вывод из этого следует, гений? — включился в дискуссию Нико.

— Если блудный сын говорит правду, то мне кажется маловероятным, что это Маттиас вытер нож и положил его на кресло. Иначе было бы верхом глупости под угрозой расправы выспрашивать о нем у Флориана. Таким образом, ему не пришлось бы никого заманивать к себе. В таком случае Анника тоже выпадает. И если это правда, что наш беглец действительно не…

— Эй! Я вообще-то здесь, если ты не заметил, — перебил его Флориан.

Давид смерил его взглядом.

— Да, на данный момент. Кто знает, что взбредет тебе в голову через минуту? И если позволишь мне закончить… Итак, если ты действительно не забирал свой нож, то Маттиас, Анника и ты отпадаете. И если учесть, сколь ничтожна вероятность того, что Эллен или Тимо умудрились проделать это в тот короткий промежуток времени, пока здесь никого не было… Мы приходим к тому самому выводу, который мне совсем не нравится.

Давид оглядел всех одного за другим и закончил:

— Выходит, это был кто-то из нас.

— Нет! — Сандра выпустила руку Флориана, выпрямилась, отошла немного в сторону и скрестила руки на груди. — Этого не может… это… — Она повернулась к ним спиной и опустила голову. У нее судорожно затряслись плечи.

Никто не проронил ни слова, и несколько секунд слышны были лишь ее всхлипывания. Затем Сандра шумно потянула носом, вытерла ладонями глаза и щеки и снова развернулась к ним.

— Простите меня, пожалуйста, но… я просто боюсь предстоящей ночи.