Давид вскинул руки.

— Понимаю твои заботы, Йенни, но надеюсь, что и ты поймешь меня.

— Да, конечно, — ответила она. — Хотя мне как-то не по себе сознавать, что полагаться можно только на себя — в гигантском отеле, где полоумный маньяк охотится на людей… при этом нам ничто не угрожало бы, если б мы держались вместе. Как и подобает группе.

— Но группы как таковой не было изначально, если припомнить, — возразил Давид.

— Да, я знаю. И все же…

Флориан обернулся к ней.

— Все же выходит так, что здесь кто-то совершенно невменяем.

У него по-прежнему заплетался язык, но агрессии в голосе уже не было. Пошатываясь, он шагнул к Йенни, остановился в двух метрах и посмотрел остекленелым взглядом.

— Прости, что вел себя как засранец, но… я уж думал, что все дерьмо осталось позади, и вот меня снова незаслуженно подозревают, а в довершение бросаются с ножом. Это меня доконало. Надеюсь, ты сумеешь меня понять.

Йенни не знала, что сказать на это. Могла ли она понять поведение Флориана? Возможно.

— Это стресс для всех нас, — ответила она. — И каждый справляется с ним по-своему.

— Хорошо сказано, — заметил Давид. — А теперь, если все раздоры позабыты, предлагаю расходиться. Признаюсь, я не прочь провести какое-то время в уединении.

— Надеюсь, так оно и будет, — сказал Флориан.

— Не сомневайся. — Давид взглянул сначала на Анну, затем на Йенни. — Я вполне мог бы остаться здесь, с вами…

— Ты говорил, что ночью ни при каких обстоятельствах не откроешь дверь и что надеешься на мое понимание, — прервала его Йенни. — Вот и я не хочу, чтобы ты оставался, и надеюсь, ты поймешь меня.

Давид поджал губы.

— Ну, если я решу остаться, прогнать ты меня не сможешь.

— Йенни, может, и нет, а мы сможем, — выступил Хорст. — Она будет присматривать за Анной. В одиночку, как она того желает.

Йенни вновь представила, как Давид за пару секунд вывел из строя Флориана. У нее не было уверенности, что Хорст и Нико сумели бы что-то предпринять, если б он решил добиться своего. К счастью, этого не произошло.

— Я лишь размышляю гипотетически, господин смотритель. Я же сказал, что не прочь отдохнуть в одиночестве. И поскорее бы. — Он перевел взгляд сначала на Сандру, затем на Флориана. — Ну так что, мы можем идти?

Флориан проворчал что-то себе под нос, но затем все же направился к двери. Сандра последовала за ним.

— До завтра!

Последним вышел Нико. Йенни посмотрела ему вслед, затем подошла к двери и дважды провернула ключ в замке.

— Так, — проговорила она в направлении матраса, как если бы Анна слышала ее, — теперь подопрем дверь. Не бойся, никто сюда не войдет.

Пододвигая первое кресло к двери, Йенни думала о Давиде. Он был совершенно непостижим, и ей все еще сложно было понять, что им двигало. «У меня есть некоторый опыт за плечами», — так он сказал и попросил не задавать лишних вопросов. А затем — его заявление, что он не станет открывать дверь даже в чрезвычайной ситуации.

— Если это твоих рук дело, Давид Вайс, — проговорила она, придвинув к двери второе кресло, — то этим заявлением ты хотел сказать, чтобы этой ночью тебе не помешали выйти на охоту. Теперь никому не придет в голову стучаться к тебе.

Кресло уперлось в первое, подпиравшее непосредственно дверь. Йенни наклонилась, подхватила его за нижний край и наклонила так, чтобы задвинуть его спинкой на подлокотники другого. Теперь отворить дверь будет не так-то просто.

— Как, по-твоему, Анна? — пропыхтела она, направляясь к следующему креслу. — Был бы ловкий ход с его стороны, не так ли?

Йенни понимала, что говорит сама с собой. Анна ее не слышит. Но нужно было как-то отвлечься, чтобы развеять страх перед грядущей ночью.

И насколько велик этот страх, она осознала только теперь, оставшись в одиночестве.

Анна замечает, что в окружающей обстановке что-то изменилось. Она не видит этого и не слышит, но чувствует: стало как-то иначе. Возникает мысль, что ее, возможно, оставили одну, но вот уже просыпается новый голос.

Чувствуешь, что что-то изменилось? Ты хоть понимаешь, как это нелепо? Ничего не видишь, не слышишь и — ничего не ощущаешь. Абсолютно. Напрочь. А если бы что-то и поменялось, какая разница тебе, жалкое подобие Анны?

Разница есть, Анна это знает. Ей не хочется оставаться одной, хоть это и не имеет прямых последствий для нее. Разве что ощущения иные, когда рядом есть кто-то, кто смог бы при необходимости защитить.

Защитить? Кто тебя…

Голос умолкает, как только ей на лоб ложится ладонь. Ладонь Йенни, она уверена в этом.