Ах, внезапно эта миссия не кажется такой уж сложной.

Джианна

— Вы можете поверить, что они продали сумку ей? Я строила отношения с продавцом-консультантом целый год, — болтает Линдси, жалуясь, что ее любимый эксклюзивный бренд отдал ее желанную сумку кому-то другому.

Я просто киваю, переключая внимание на свою тарелку и желая, чтобы моя рука пошевелилась и взяла сэндвич.

— Я так рада, что вы есть у меня, девочки. Кто еще мог бы пойти со мной в среду и наесться сэндвичей, — вздыхает она, беря свой сэндвич с огурцом и съедает его почти за раз.

Я все еще смотрю на нетронутую еду, и знаю, что мне нужно съесть что-нибудь, прежде чем они начнут задавать вопросы. Это уже не первый раз.

Это таким образом ты поддерживаешь свою фигуру?

Сидишь на диете?

Моришь себя голодом?

От сэндвича ты не потолстеешь.

Ну же, не будь такой занудой. Съешь что-нибудь.

Даже когда обвинения звучат в моих ушах, мне трудно пошевелить рукой. Словно груз держит ее, я едва могу сдвинуть ее с места. Мое сердце громко стучит в груди, а мой разум затуманивается, когда я пытаюсь взять дыхание под контроль — только так я смогу без проблем пережить эту трапезу.

Но когда я смотрю на еду, мой рот наполняется слюной, как от голода, так и от возвращающегося желания прочистить желудок. Мои ноги не перестают дрожать, и я стучу подошвами по полу, чтобы скрыть свою реакцию.

На моем лице застыла улыбка, как будто все в порядке.

Хотя все совсем не так.

— Ты не ешь? — Анна задает вопрос, которого я боялась. — Это твой любимый, — говорит она, откусывая от небольшого пирожного.

— Задумалась, — машу рукой, растягивая щеки в болезненную улыбку.

Рука лежит на столе, ближе к еде. Если бы я только могла…

Сделав два глубоких вдоха, беру в руки воздушный хлебец, на котором лежит моя любимая еда. Открыв рот, откусываю маленький кусочек сэндвича и заставляю себя проглотить.

Девочки, видя, что я ем, возвращаются к своему предыдущему разговору, их любопытство успокоилось.

Не то чтобы их волновало, ем я или нет. Но их волнует, морю ли я себя голодом или сижу на строгой диете, потому что это еще одна информация, которую можно использовать против меня.

Видите ли, они не мои подруги и никогда ими не были. Не мои настоящие друзья. Они те, кого общество диктует мне в друзья. У них есть статус, богатство, воспитание. Они ходят в одну и ту же частную академию, живут в одном и том же районе Верхнего Ист-Сайда и обедают в самых эксклюзивных ресторанах.

Они — те люди, с которыми мой отец хочет, чтобы я подружилась. И как послушная дочь, которой я являюсь, я так и сделала.

— В эту пятницу в доме Томми будет вечеринка, — вдруг говорит Анна, и я перевожу взгляд на нее.

Бросив сэндвич на тарелку, я опускаю руки на колени, и сжимаю кулаки, так как знаю, что сейчас произойдет.

— Мы должны встретиться у меня заранее, — говорит Линдси. — Мы можем нарядиться, и я покажу вам свое новое платье от Louis Vuitton. Мне сшили его на заказ в Париже на прошлой неделе…

Отключившись, я внезапно устремляю свой взгляд на наручные часы, отсчитывающие минуты до того момента, когда я смогу выйти из-за стола.

— Ты ведь придешь, да? — обращается ко мне Анна, и я дважды моргаю, приходя в себя.

— Конечно, — отвечаю я с фальшивой улыбкой. — Ни за что бы не пропустила. Там будут все, верно?

— Именно. Это последняя вечеринка перед тем, как все уйдут на летние каникулы, — говорит она с досадой. — Где ты проведешь свои в этом году? В Милане?

— В Каннах. В особняке моего дяди, — рассеянно отвечаю я.

Это место, где вся семья встречается и замышляет свои различные незаконные дела. Но мне не положено этого знать.

— Наверное, круто быть европейцем, — бормочет Анна себе под нос.

Я просто пожимаю плечами, не удостоив ее ответом.

Вскоре трапеза заканчивается, и я наконец-то освобождаюсь от своих социальных обязательств на этот день. Выйдя из отеля, меня уже ожидает машина. Мой телохранитель, Мануэльо, кивает мне и открывает мне дверь.

— Домой? — спрашивает он, когда я оказываюсь внутри.

Я слегка качаю головой.

— Мне нужно взять несколько книг для школы в «Стрэнд». Нужно несколько старых изданий для задания, — лгу я.

Мануэлло поджимает губы и скептически смотрит на меня.