Быть женой. Матерью. Никем.

— У меня еще есть несколько месяцев, — шепчу я себе, входя в книжный магазин.

Поскольку мой отец смотрит свысока на женщин, получающих образование, у него случится инсульт, если он узнает, что я здесь, рассматриваю книги, которые явно не для задания. Это также причина, по которой Мануэлло не хотел везти меня в книжный магазин, поскольку он должен будет доложить об этом моему отцу.

Зная, что время драгоценно, я просто теряюсь среди многочисленных рядов книг, нахожу несколько интересных и быстро просматриваю их. Так как я знаю, что не могу купить ничего, что может вызвать подозрения, я лишь фотографирую страницы на свой телефон, оставляя все на потом, когда останусь одна в своей комнате.

Тридцать минут проходят быстро, и я снова оказываюсь в машине, на этот раз возвращаясь домой. Знание того, что мне не придется больше общаться с людьми, успокаивает меня, и я наконец-то позволяю себе расслабиться.

Но все это недолговечно, потому что как только я вхожу в дом, в моих ушах раздается визгливый голос Козимы.

— Джианна! — кричит она, быстро направляясь ко мне. Я дважды моргаю, и не успеваю опомниться, как ее ладонь соприкасается с моей щекой, от чего я отшатываюсь назад. — Знаешь, что мне сказала миссис Дюмон? Что ты отказалась от ее приглашения в Хэмптон! Ты ведь знаешь, как мы с твоим отцом нуждаемся в их поддержке, — продолжает она шквал оскорблений, направленных на меня и мое бесполезное существование.

Сжав руки в кулаки, чувствую, что мой характер выходит наружу.

— Почему бы тебе тогда не получить собственное приглашение? — спрашиваю я, наклоняя голову в сторону и глядя на нее с отвращением. — О, подожди, ты не можешь, — насмехаюсь я. — Потому что они не смешиваются с мусором, не так ли?

— Ч-что? — шипит она, округлив глаза.

— Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю, — ухмыляюсь я. — Они никогда бы не стали общаться с второстепенной актрисой, которая была любовницей, а не женой. Думаешь, они не знают? — удовлетворение расцветает в моей груди, когда я вижу ее реакцию на мои слова.

— Они шепчутся о тебе, ты знаешь это? — продолжаю, мой голос низкий и спокойный. — Они называют тебя разлучницей. Не то чтобы это была неправда, — пожав плечами, откидываюсь назад и наблюдая за тем, как успешно проходит моя подколка.

Я пытаюсь пройти мимо нее, но она обхватывает пальцами мое запястье и тянет меня назад, вытягивая руку в воздухе, готова дать мне новую пощечину. На этот раз я вижу, как она приближается, и останавливаю ее руку, отталкиваю ее назад.

Козима спотыкается, метая глазами в меня кинжалы.

— Ты? Ты смеешь оскорблять меня, когда ты не кто иная, как маленькая шлюшка, — начинает она как раз в тот момент, когда я снова собираюсь уйти. — Прямо как твоя мать, — добавляет она, ее голос пронизан злобой.

Не знаю, что на меня нашло, но когда я поворачиваюсь на пятках, мои пальцы сжаты вместе, и я просто позволяю своему кулаку впечататься ей в лицо.

Она задыхается, а ее взгляд полон ненависти, но затем он внезапно превращается в взгляд, полный страдания, и слезы текут по ее щекам.

Я хмурюсь от внезапной перемены, но мне не требуется много времени, чтобы понять причину.

— Джианна! — раздается сзади голос моего отца.

Я ошеломленно смотрю, как Козима бежит к моему отцу, прыгает в его объятия и плачет навздыр.

— Я просто…, — говорит она, всхлипывая, ее слова едва связны, — хотела, чтобы она передумала насчет поездки в Хэмптон. — Ложь капает с ее языка, когда она рисует себя жертвой, а меня — обидчиком.

— Джианна, как ты могла ударить свою маму?

— Маму? — выплевываю я в недоумении. — Она не моя мать. Ни сейчас, ни когда-либо. — качаю головой, не в силах поверить, что он встал на ее сторону.

Но он всегда так делает, не так ли? Это проявляется в крошечных жестах, в том, как он всегда ценит ее слова больше, ее благополучие важнее моего.

— Джианна! Немедленно извинись перед ней! — он повышает голос, и волосы на моей руке встают дыбом.

— Нет, — качаю я головой. — Не буду.

— Будешь. — Его глаза сужаются, в то время как Козима заговорщически улыбается ему в грудь.

— Нет, — говорю я с большей уверенностью.

— Тогда ты будешь наказана, — постановляет он, и я прячу улыбку.

Он не знает, что наказание — это не так уж и плохо.

— Но Томми устраивает вечеринку в пятницу, — возражаю я фальшивым голосом, ожидая, что он запретит мне туда идти.