Глава 1
Путь от приюта был недолог, но и прожитых лет на счету Энрики было немного, так что успела она вспомнить в дороге всю свою беспросветную жизнь. Вчера был день ее совершеннолетия. Самый жуткий из всех прожитых дней. Это пока он был самый жуткий, ведьма подозревала, что дальше будет нечто уж совсем невыносимое. Хорошо хоть, выносить долго не придется. Все считают, что приютские дети не плачут, отучаются от этой бесполезной в их безотрадном детстве привычки еще в младенчестве. Плачут, только без слез, без мимики, обливаются кровавыми слезами их сердца, так вот сейчас и плакала Энрика, трясясь в дешевом экипаже, сидя напротив смурных, крупных наставниц, боевых магичек. В приют Энрика попала сразу после рождения, что во всех государствах страшной планеты Гардамешь было отнюдь не редкостью. Процентов восемьдесят младенцев как правило погибали, за новорожденными нужен уход, а в переполненных приютах этим порадовать не могли. Выживали лишь те ведьмаки, у кого была сильная магия. Содержались выжившие маги в целом плохо, носили жалкие обноски, мерзли холодными зимами, учились кое-как. Но самым страшным был голод. Лет до двадцати, когда дети были совсем еще маленькими еды хватало, и жили они сносно. Но со взрослением порции, пусть и отвратительной, но все же еды, не увеличивались, и подростки, подходившие к порогу совершеннолетия, походили на ничего не соображающих отупевших от голода существ. Правда, некоторые все же старались сохранить остатки рассудка, не спали целыми днями и ночами обессиленные, а пытались добыть себе еду, ели насекомых, варили тайком кору деревьев, чтобы хоть что-то соображать, как-то жить и учиться. В целом же дети были предоставлены сами себе, но основную часть их мыслей занимала еда. Энрика была маленького роста, конституция ее не предполагала полноты, поэтому ей было полегче.
Она выжила, дожила до совершеннолетия. С пришествием совершеннолетия в магах просыпалась магия, и становилось понятно какие они имеют способности. Собирали совершеннолетних раз в три месяца в большом каменном зале. Проверяли способности и определяли их дальнейшую судьбу. Боевых магов, как правило, отправляли на войну, симпатичных магичек со способностями вроде пластичности или с максимальной регенерацией в государственные бордели, зельеваров в тайные ведомства и так далее, некоторые знатные господа посылали слуг нанимать себе работников, приютских никто не спрашивал, заставляли ставить ничего не соображающих от голода юных магов магические метки контрактов. Фактически после приюта все маги становились рабами. Жили недолго, да и не рабы на Гардамеше не могли похвастаться продолжительностью жизни, своей смертью там умирали крайне редко.
Были в приюте и такие маги, чья магия считалась опасной для государства. У Энрики была такая магия, но слуга герцога Антонио, которому срочно понадобилась юная девственница, попросил отдать ее в услужение герцогу. Он тщетно посетил на этой неделе три приюта - подходящих девушек ему не попалось. В этот раз его задачей было привести именно юную сиротку, очень красивую, а главное вызывающую умиление девушку, чтобы была она при этом крайне миниатюрна и хоть сколько-нибудь образована, имела бы длинные темные волосы и большие наивно распахнутые глаза. Все эти капризы озвучил сын герцога, которому приводили девственниц для развлечений. Вне приюта девственниц сыскать было сложно, тело один из самых ходовых товаров на Гардамеше. Энрика очень подходила под описание, и слуга посулил наставницам хорошую сумму, если скроют они ее магию и продадут девушку ему. Наставницы колебались, но тот факт, что девушки после ночей любви с сыном герцога никогда не выживали, склонил чашу весов в пользу сделки.
И вот везли ее на растерзание, Энрика все понимала, даже несмотря на кружащуюся от голода голову и чуть помутненное от слабости сознание. Она мысленно обращалась к великим, чтобы голод доконал ее до такой степени, что она перестала бы что-либо соображать и реагировать на боль и издевательства. Как в тумане вышла она из экипажа, не прощаясь с ненавистными наставницами, пошла за слугой по мрачному серому саду, шла за ним по лестницам такого же мрачного темного замка. Шли долго пока, наконец, не достигли крыла, принадлежащего сыну герцога. Перед одной из массивных дверей слуга остановился, нервно обтер мигом вспотевшие ладошки о полы сюртука и постучал три раза. Красивый звучный голос позволил войти. Страх смерти даровал Энрике немного сил, и ее вялость и подавленность сменились дрожью ужаса во всем теле, она опустила глаза не в силах посмотреть на своего мучителя, лишь мельком заметила, что сидит он на огромной кровати посреди не менее огромной комнаты.