— Может… у него вирус? — приняв задумчивый вид, сказал Нильс.
— Да! — согласилась Оливия. — Или бактерии!
— Кто-нибудь знает, как в таких случаях нужно лечить? — Нильс осмотрел всех взглядом.
— Натереть подбородок чесноком? — предположила Магна.
— Я тоже слышал про чеснок, — подтвердил Мики.
— Хорошо. У кого-нибудь есть он с собой?
— У меня! В аптечке! — Магна достала маленькую сумочку салатового цвета, нашла там зубчик чеснока и передала Оливии, которая стояла ближе всех к пострадавшему.
Оливия разрезала зубчик пополам и принялась натирать. Через некоторое время чеснок стёрся об жесткую щетину. После этого мы схватили мужчину за руки и потянули к обратной стороне вагона, чтобы он не лежал около входа. Магна укрыла его одеялом, а затем, немного успокоившись, мы вернулись на свои места, где и сидели до этого происшествия.
Снова наступила тишина. Если не принимать во внимание стук поезда, к которому уже успел адаптировался слух. Оливия задумчиво сидела, разглядывая облупленную стену вагона и пытаясь разобрать надписи, оставленные на ней предыдущими пассажирами. А Магна пересела на край скамейки, откуда периодически поглядывала в сторону, где лежал больной.
Начитавшись на стене вагона посланий, Оливия захотела, чтобы после нашего здесь прибывания тоже осталась какая-то памятная запись. Выбрав подходящее место для её нанесения, мы стали обсуждать, какую именно информацию было бы лучше всего оставить о нас, помимо собственных имён. После длительной дискуссии решили также упомянуть, что мы держим путь на остров Ай-Петри, где нас ждут несметные богатства. Выцарапав гвоздём на стенке вагона эту надпись, Оливия со спокойной душой продолжила наблюдать в окно за хуторами, которые располагались рядом с железной дорогой.
В какой-то момент Магна встала со своего места и направилась в сторону лежавшего на полу мужчины, чтобы проверить его самочувствие. Немного постояв около больного и потыкав в него пальцем, она снова вернулась к нам.
— Ну как он там? В порядке? — поинтересовался Нильс.
— Вроде бы нормально, — ответила Магна. — Дыхание присутствует, больше не тошнит — выздоравливает.
Мы проехали ещё несколько остановок, но в наш вагон так больше никто и не зашёл. Со временем все стали чувствовать себя более расслаблено, перестав постоянно выглядывать в соседние вагоны через стёкла тамбура.
По мере приближения к Прибрежному макрорайону, всё чаще стали появляться светящиеся точки. Когда поезд замедлялся перед остановками, мигающие надписи на некоторых домах становились более отчётливыми: «Ночной бар», «Аптека», «Отель», «КЕР АТИ ФЕЙ»…
— Фу, ну и запах здесь! — начала тереть нос Оливия.
— Это запах моря, — пояснил Нильс. — В старину люди специально ездили за тысячи километров, чтобы понюхать этот воздух. Он очень полезный.
— Как может быть полезным воздух, который воняет, как в выгребной яме? — Магна и Оливия принялись натягивать рубашки на нос.
Стало появляться всё больше мигающих надписей и уличных фонарей, а по здешним хуторам, несмотря на ночное время, слонялось множество людей.
— Наша остановка — следующая, — сверившись с картой, предупредил Нильс.
Когда мы вышли из вагона, на улице царила тишина, изредка прерывавшаяся отдалёнными скрипами и стуками, которые доносились со стороны пристани. Солнца ещё не было видно на горизонте, но уже начинало светать. В воздухе летало большое количество мошкары, а под ногами повсюду были видны пятна от каких-то разлитых жидкостей. Запах моря усиливался, то ли от мусорных контейнеров, заполненных до отвала испорченными продуктами, то ли от нашего приближения к берегу.
— Фу! Что за свиньи тут живут? — ругалась Оливия, стараясь не вступить в жёлтые отхарканные плевки, которыми была усеяна вся дорога. — Неужели нельзя не плевать себе под ноги?
— Здесь очень большое количество людей ходит. В разы больше, чем у нас на районе. Вот и кажется, что сильно много плюют, — пояснил Нильс.
Путь до пристани занял у нас около получаса, и всю эту дорогу от мошкары просто не было отбоя. Приходилось постоянно чем-то закрывать лица, чтобы насекомые не попадали в глаза, в нос, или в рот при разговоре.
Вскоре стала видна береговая линия, вдоль которой появлялось всё больше и больше торговцев, подготавливающих свои рабочие места. Многие из них ещё только убирали и вымывали территорию вблизи собственной площадки, а некоторые уже начинали ставить палатки и раскладывать товары. Делали они это всё с очень угрюмыми лицами, и вокруг не было ощущения праздничной атмосферы, которая всегда присутствовала на наших еженедельных ярмарках. Похоже, что в этих местах торговля велась каждый день, превратившись для местных продавцов в обычное рутинное занятие.