Владимир с криком: «Дура!» — схватил девушку за обе руки и отклонился так, чтобы она не могла достать его зубами.

— Я смотрел, что в деревне творится! Не хватало, чтобы вас тут кто-то заметил, — сказал Владимир, когда Яся выдохлась.

— Ты больше так не сделаешь. Не сможешь так сделать, — прошипела Ярослава, медленно проговаривая каждое слово.

Стук в дверь. Мы одновременно вздрогнули. Я почувствовала, как желудок свело от страха.

— Наверх, быстро! — четким шепотом сказал Владимир, глядя Ясе в глаза, и отпустил ее руки.

Она так и стояла, не отводя глаз от лица мужчины. В дверь снова постучали, более настойчиво. Послышался мужской голос, который звал Владимира по имени. Я промямлила, что сейчас нам правда лучше уйти, и потянула ее за рукав в сторону лестницы. Мы осторожно поднялись. Через дверцу Владимир просунул металлический таз, большой кусок хлеба и фляжку. Затем раздался звук ударившихся друг об друга досок и засова.

«Красота на войне — проклятье» — такими словами сопроводила взгляд в мою сторону мама, когда впервые услышала, что происходит в стране.

Мы с Ясей не сговариваясь сидели тихо, старались не шевелиться, хоть и хотелось воспользоваться тем, что предоставил нам хозяин дома.

Были слышны шаги Владимира к входной двери, как она открылась и кто-то вошел. Тут я заметила в полу между досками достаточно широкую щель. Яся отследила мой взгляд и, так как я сидела ближе к этому месту, кивком головы отправила меня туда.

Я боялась, но понимала, что это необходимо, поэтому начала тихонько передвигаться в сторону цели. Я ползла по пыльному полу, когда мужчины разговаривали, и замирала, когда наступала тишина. Подобравшись к отверстию, я увидела гостя: на вид чуть больше пятидесяти лет, обеими руками он держал большую бутылку самогона, лицо старательно выражало озабоченность.

Я покачала головой в знак того, что этот мужчина не похож на солдата, и мы немного расслабились. Яся с довольным лицом потянулась за флягой, аккуратно открыла ее и наслаждалась напитком. Я попыталась расслышать, о чем говорят внизу. 

— Василий, отдай мне бутылку, — уверенно говорил Владимир. 

— Вова, Вова. Совсем ты о себе не думаешь. Нельзя же так, хоть и без семьи ты теперь человек, а нельзя.

— Зачем тогда принес, раз не собираешься продавать?

— Да собираюсь, собираюсь. Что мне остается. Скоро совсем не на что жить будет.

— Вот и давай бутылку. 

— Эх, вот жена у тебя была красавица! А ты что? Пропащая ты голова, с маленькой-то дочкой, эх…

Разговор продолжался в такой манере. Я посмотрела на Ярославу, она уже жевала хлеб, ее набитые щечки показались мне по-детски милыми. Заметив мой взгляд, она жестом показала, что собирается кинуть мне флягу. Я замотала головой: «Нет-нет-нет», но она уже замахнулась. Я умудрилась фляжку поймать. Ясю, видимо, забавляли мои реакции: она бесшумно хихикала, зажмурив глаза. 

Мужчина, которого звали Василий, все же отдал самогон и уже прощался. Я отпила из фляги два больших глотка и оторопела: внутри была вовсе не вода, а крепкое пиво. Горло першило, глаза слезились, я зажала рот рукой, но не совладала с собой и несколько раз откашлялась. Ярослава смотрела на меня со страхом. «Черт! — подумала я. — Слышал ли шум мужчина, за которым в это время еще не успела закрыться дверь?»

Он ушел. Мы с Ярославой разделили хлеб и съели, допили пиво из фляги, я бы предпочла воду. Мое тело, не привыкшее к алкоголю, разогрелось, а в туалет захотелось еще больше. Ярослава первая взяла таз и поставила в угол, я отвернулась. 

Мы не обсуждали наши планы, но я думала, что мы ждем вечера, когда Владимир нас выпустит и мы попробуем незаметно добраться до нашей деревни. Мы просто убивали время разговорами обо всем подряд, словесными играми, в которых я подстраивалась под Ясю: я видела, как она напрягается, и не показывала свое явное превосходство. 

Наступил вечер, в малюсенькое окошко больше не проникал свет. Я попыталась открыть дверцу — ничего не получилось. Я позвала Владимира по имени — он не ответил. Стало слышно, как он собрался и вышел из дома. 

Ярослава подошла и обняла меня, не говоря ни слова. Я подумала, что она понимает, что происходит, и, видимо, просто нужно переждать.