Повторите еще.
Решетка поглотила слова.
Слова сгинули в несказанную пустоту, где, будучи неоднократно сказанными до этого, они остались несказанными. О, что бы это значило? Страдание, гнев, нездоровое желание, пустота, боль старая и новая, растворившаяся, чтобы создать нечто между Солнечными косами и слиянием, которое они почти охватили.
Его поблагодарили. За что?
Да, структура косы, согласился Въедливый Голос; и если видимая, то где? И не сочеталось ли она каким-то образом с ранее упомянутым красным, увеличивающимся с жарой?
Имп Плюса поблагодарили за ответ на повторите еще раз, когда он сказал — но это была решетка, что собрала — боль старую, боль новую — Солнечные косы и слияние, и что-то между ними.
Он хотел сказать каскады. Он не знал себя даже после того, как голос Кап Кома, сплетенный с вначале суровым, дружелюбным голосом, потребовал узнать, что вообще было сказано о косах, и говорил ли Имп Плюс им, что Солнечные косы и красный действительно были видимы.
Он не мог объяснить зрительные мембраны.
Но они были им. Нет, они были им сейчас.
Кап Ком вновь требует.
Но где теперь был иной голос?
В тишине решетчатые слои были заняты. Где-то, трудно извлекаемый в решетках, иной голос громко спросил какие каскады. Поскольку каскады напрямую передали частицам Въедливого Голоса, находящегося в овалах на Земле, хотя и здесь в решетке, словно части, отсеченные там, чтобы списать на приобретение опыта, все еще также были здесь в теле среди слоев заряженного, жесткого, выбеленного расчесывания. И на этот раз частицы Въедливого Голоса не произнесли Повторите еще. Поскольку, произнесенное неоднократно повторите еще, оставалось несказанным. Затем возникли помехи, заразившие дружественные частицы; они были в решетчатом слое и также на Земном острове, где Въедливый Голос также был сопровождающим телом, работающим с Кап Комом; повод для воды оставался неизвестным, пока каждый новейший эллипс жестко швырял ИМП к Земле; в дружественные частицы вторглось больше помех; голос утверждал, что ничего не было сказано о косах и каскадах; решетка врисовала больше Солнца в то, что она и Солнце, казалось, хотели — внутреннюю спираль, как сложный глаз, охотящийся (хотя здесь было не больше насекомых, чем растений); но повсюду в частицах Въедливого Голоса каскады закручивались, но не останавливали помехи: каскады и сальмонелла закручивались, но закручивались внутрь среди овальных воронок частиц, хотя помехи вклинивались, и извне были они, но не бледная решетка, а там на Земном острове; фотоны образовывали внутренние спирали, сложенный с решетчатыми клетками, которые, как могло казаться, двигались удерживающим движением — сложился в глаз, чей угол поворот за поворотом охотился за местом в слоях, где одно обваливание могло привести за пределы болей всего, что могло быть утраченным, и дальше ко всей сладкой влаге в отвесном море Солнца; но что-то вклинилось, и это было не помеха, а мысль, что помеха была Кап Комом, и что дружественные частицы в опасности; и во внезапном позвоночникоподобном движении, которое совершила закрепленная решетка врисовыванием Солнца в трубопровод, чтобы зацепить и встряхнуть направляющийся к Земле пространственный контур, ИМП был стабилизирован, его кувыркание в направлении угрозы Земли прекратилось, и решетка стала между дружественными частицами Въедливого Голоса и помехой, которая должна была быть Кап Комом и, вслед за тем с Земли сейчас можно было услышать прежние слова: Подумайте, что мы собираемся утратить.