Голоса спутались там, где Кап Ком был посреди еще не сказанной клеточной респирации, уже увиденной в электронный микроскоп, но также давал Имп Плюсу показания углов для возврата. Сквозь эти давящие искажения Въедливый Голос говорил, что при нагревании буквы, которые Имп Плюс не понимал, краснели — не Витамин D, а Д и Н и К— и пока Имп Плюс не мог разобраться, хотел ли Кап Ком передать угол возврата или заглушал Въедливое предположение о том, что красный был двойной спиралью прядущегося Солнечного света, теперь без вопросов, но под вопросом было: верил ли кто-то Имп Плюсу, теперь не сомневающемуся, что был план попытаться его восстановить, не сомневающемуся, что овализированные карты звука приняли новые чужеродные частоты, и не сомневающемуся, что затаенная (хотя сейчас, подобно великому дыханию, не только) причина, почему он хотел, чтобы ему верили, была не в том, чтобы Центр сообщил угол для возврата, а получив мощный заряд наклоненной новой скорости, угол под которым Имп Плюс среди великой, направленной к Солнцу, решетки, что в свою очередь внутри ИМПа отскочит от возвращающейся атмосферы Земли и под каким-то непрямым углом ускользнет в глубокий космос, если только не в морщины руки великого Солнца.
Но рассказывая о мембранах и о том, как они развернулись, рассказывая о другом, не столь твердом наклоне его взора, казавшимся взаимным склонением в пустоту, что было шансом места, которое сила склонялась найти, как он думал, что видел, что он был с — или был — своим зрением, его не имея. И он пропал, как глюкоза, как вода, как все, кроме воспоминания о тех бредениях, ложноширях, буротвестнях и морфогенах, которые могли доставить ему удовольствие чистой игрой существа, прежнего существа, бывшего склонным.
В каком-то воспоминании Въедливых частиц он, тем не менее, получал признание Кап Кома, что даже с самой строжайшей безопасностью, он, возможно, узнал об опухоли гипофиза — и что опухоль слизистой железы приводит к обесцвечиванию перекреста зрительных нервов.
Но Въедливый Голос не прекратился бы:
Хотя нарушение функции гипофиза не могло быть причиной для подобного роста.
Подобного чему?
Больше, чем мозг, больше, чем тело, отличное от обоих. Имп Плюс не мог видеть Солнце. Он слепой. Он пытался увидеть, насколько далеко должны были быть друг от друга Кап Ком и Въедливый Голос.
ПОВТОРИТЕ ЕЩЕ ВЪЕДЛИВЫЙ ГОЛОС.
Но Имп Плюс не совсем услышал ответ больше, чем мозг, больше, чем тело. Так как он обнаружил свой обратный путь до того мига, который сейчас вырос, чтобы принять зеленую комнату и Въедливые слова Нипочем не скажешь, что там наверху сделает Солнце — поэтому не слушай ничего, что тебе скажут по соседству, и принять в дыму, забредающим в носовые пазухи, и слова Я нездоров, и нездоровое существование, разделенное нездоровым желанием, внезапно бывшее и его тоже, но более того, нацеленное вне меньшей зеленой комнаты; и в тот момент, когда он был притянут в какой-то больший диапазон сквозь взаимный крутящий момент, он воздержался от того, чтобы произнести Повторите еще — пустота взаимной неудачи, чтоб запомнить ее между собой, в которой они начали разделять, если не знать, что значит избегать мыслей друг друга.
И с таким вращающим моментом в уме Имп Плюс пытался сказать Въедливому Голосу о дыхании между винтовыми малиновыми прядями и Солнечными косами, как они ударяли друг друга, вели, разбухали, развязывались, угрожали и наматывались заново, словно дыхание больше не генерировалось, лишь для большего будущего, и он видел сейчас то, что уже слышал, эту каденцию потенциала и утраты.
Команды Кап Кома прошли сквозь янтарные овалы решетки, и их не обнаружили исполнительные или иные реакции в бывшем центре управления, но почувствовали их, узнанными — знание имени того теперь уже рассеянного центра, гипоталамуса, и его ближайшего соседа — пламенной железы — узнанные, но не равные, а равномерные: таким образом Кап Ком был хоть и на близкой, но сейчас уже несущественной дистанции.