– Молчать! – рявкнул на дочь Косматый. – Тебе почти двадцать, ты уже давно должна быть при муже! Все решено. Ступай к себе. Завтра отправим ответ герцогу и начнем собирать приданое.

– Все решено, да, – отозвалась девушка, и Эдгар удивился, как твердо прозвучал ее шепот. – Никогда. Ты говоришь, честь рода и племени? Сильно я защищу честь рода и всего племени, если ускачу в степи от герцогских посланников, которые за мной приедут? Или если скажу «нет» прямо во время обряда?

Он снова улыбнулся. Мямля Адриан, похоже, попадет в настоящие железные руки. Впрочем, ему только на пользу.

– Замолчи и ступай к себе, – повторил Косматый.

Если Динара и хотела что-то ответить отцу, то не успела: в один миг обе сторожевые вышки с грохотом полыхнули ружейными выстрелами, потом с вышек в степь полетели стрелы, а над лагерем раздались зычные крики часовых:

– Чернокрылые! Чернокрылые скачут!

Лагерь кочевников, уже почти заснувший, в один миг переменился и наполнился криками, лаем, сабельным звоном, топотом и выстрелами. С реки донеслось тревожное ржание.

– Женщин в самый дальний шатер! Старейшин тоже! – рявкнул Косматый. – Корсак, отвечаешь за них!

Вокруг него уже сгрудились наспех вооружившиеся степняки. Кочевники, хоть и считались грозным племенем, по сути были не воинами, а скотоводами, но отпор врагу дать умели. Любому, даже самому грозному. Но не чернокрылым.

Эдгар много слышал о чернокрылых, но до этой минуты никогда не сталкивался с ними. Никто никогда не видел среди чернокрылых женщин, стариков или юнцов, – это всегда были сильные зрелые мужчины, которые не брали добычу, от которых нельзя было откупиться. Чернокрылые бились не за скот и не за золото. Им нужно было просто уничтожить как можно больше других людей. Других, не чернокрылых.

Налетели они стремительно, как степной вихрь. Грозные всадники на огромных вороных – другой масти для них не было – лошадях. Черные кожаные плащи, из-за которых племя и получило свое название, развевались на скаку. Из-под плащей при свете луны посверкивали панцири. Ходили слухи, что дротики чернокрылых убивают, даже если лишь чуть царапнули, и что их плащи обработаны чудодейственным составом, от которого с черной кожи соскальзывает любой клинок.

Со сторожевых вышек навстречу чернокрылым раздалась еще пара выстрелов. Потом, когда ружья разрядились, полетели стрелы. Двое всадников упали, но остальные ни на миг не замедлились и все так же мчались к лагерю плотным черным строем. Эдгар быстро огляделся в полутьме, ища хоть чего-нибудь, что могло бы послужить оружием. Взгляд его упал на вилы, закрепленные на стене сарая. В следующий миг чернокрылые ворвались в лагерь: двое или трое промчались сквозь проем, остальные просто перемахнули через ограду. Он схватил вилы и бросился вместе со степняками на чернокрылых, стараясь не попасть под копыта. Отбил клинок одного из всадников, молниеносно развернулся и всадил вилы в бедро другому. Чернокрылый соскользнул с седла и замер у ног лошади.

Рядом бесстрашно орудовал двумя саблями длинный и юркий степняк – Эдгар вспомнил, что его называли Хитрым. Чуть в стороне огромным боевым топором отмахивался от нападавших сам Косматый, у ног которого уже лежали двое поверженных врагов. Старейшина быстрым оценивающим взглядом скользнул по незваному помощнику, но ничего не сказал.

Эдгар выдернул вилы из бедра чернокрылого и тут же добил его ударом в незащищенное горло, пригвоздив вилами к земле. Потом выхватил из его руки легкий прямой палаш, сорвал черный кожаный плащ и, не заматывая его, набросил себе на левую руку. Все это заняло долю мгновения. Он обернулся, увидел летящего прямо навстречу всадника, быстрым взмахом палаша рубанул передние ноги коня. Лошадь рухнула, увлекая за собой седока, и Эдгар понял, что этому больше не подняться. На земле уже лежали вперемешку и степняки, и чернокрылые. Пара лошадей, оставшись без всадников, металась в гуще драки. Эдгар схватил одного из коней под уздцы, взлетел в седло. Он немного опасался, что в горячке боя кочевники теперь примут его за одного из чернокрылых, но раздумывать было некогда. Перед глазами мелькнула сабля. Он успел отбить удар, вынудил чернокрылого опустить руку, тут же набросил ему на голову плащ и затянул, придушив соперника.

Чернокрылые, не ожидавшие такого яростного отпора, дрогнули. Эдгар стащил своего пленника плащом с седла, ударил палашом по плечу одного из немногих оставшихся, почувствовал хруст ключицы под клинком. За спиной у него раздался голос Косматого – слабый, совершенно лишенный былой силы:

– Никого не отпускать живым, добивать всех!