А сам целует шею, щеки, волосы и прижимает сильнее к себе. Только сейчас понимаю, что несет на руках.

- Жить будет, – незнакомые голоса, - несколько дорогих и действенных препаратов, полный покой.

- Ты знаешь, все что нужно – будет! - голос Владимира, и опять хочется дышать, и жить.

Снова марево тумана, проклятые лабиринты и боль. Она не прекращается, и она живет в моей голове. Самое трудное – это выкинуть что-то из головы. Практически невозможно.

Снова голоса, но уже более отчетливо. Уши болят, но я бы никогда не согласилась не слышать того, кто говорил сейчас.

- Почему так долго? Она получает все, что нужно? Вы вливаете раствор? Суки… все сдохнут эти гребаные англичане!

- Тихо, генерал. Даже у стен есть уши!

- Плевать. Я хочу знать, когда будут результаты. Не злите меня, док!

- Максимум через сутки. Она крепнет, все показатели улучшаются. Для нее такие нагрузки даром не проходят. Она чудом осталась жива. Я не могу давать высокую дозу при таком истощении. Сама доза может убить. Наберитесь терпения.

***

- Владимир Владимирович, вы уже три дня здесь. Она стабильна, можно оставить под моим наблюдением. Вам нужно на полигон. Времени ничтожно мало для тренировок.

Голос Льва уже отчетливей.

- Я знаю! Останешься здесь, при малейшем изменении в ее состоянии – дашь знать. Головой все отвечаете. Раздеру на части за одно неверное движение.

Я физически почувствовала, что он сейчас уйдет.

«Владимир….» от боли перед глазами появились разноцветные круги. Прикосновения к губам, и боль стихает. Какое живительное его дыхание, проникает в легкие, расползается по венам, возвращая мне возможность дышать самой. Но у меня нет сил на повторный зов.

- Идите. Вам послышалось. Она не могла позвать, слишком слабая. Я дам знать, как только откроет глаза. Не отойду от нее. Клянусь.