Рания соглашалась со всем, в том числе предоставить новые наработки, которыми она была занята сейчас. Эти модели ещё не были сшиты и существовали только лишь в технических эскизах.

Мардан, сидевший рядом с ними, не слышал ни слова из их беседы, потому что смысл не доходил до ума. Такое с ним было впервые. В голове был какой-то белый шум и потоком лились стихи:

…

Красой затмила ты Китая дочерей,

Жасмина нежного твое лицо нежней.

Вчера взглянула ты на шаха Вавилона

И все взяла: ферзя, ладьи, слонов, коней.

…

У тюльпана ты цвет свой пурпурный взяла,

Тебе лилия юности суть отдала.

Была роза, она на тебя походила —

Передав тебе жизнь, она робко ушла.

…

Мардан - циник до мозга костей, расчётливый, жёсткий и уверенный в себе в общении с женщинами, он знал какое впечатление производит на них одним только видом. Если же он еще и включал обаяние и обходительность, то за считанные минуты мог расположить к себе любую, чем умело пользовался. Словом, Мардан был далеко не восторженным юношей, декламирующим стихи при встрече с прекрасной дамой. Да, он хорошо знал поэзию. Заучивание стихов и Корана наизусть - прекрасный способ развить память, и знание их - отличительная черта любого образованного иранца. Но в его арсенале были в основном зарифмованные жизненные мудрости, а не стихи о женщинах и любви. Однако откуда-то из подсознания всплыли все эти строки, как только он увидел ее - неземную, необыкновенно чистую и нежную девушку.

Он ещё ничего толком не знал о ней, но Рания сразу стала для него самим совершенством. Такая женщина достойна ухаживаний, брака и достойна быть матерью его детей. Мардан с грустью думал о том, что у него не будет возможности сделать ее своей, ведь послезавтра он уже вместе с Миной будет в Тегеране и их разделит огромное расстояние. Вот если бы только Рания была иранкой, то Мардан бы уже выстроил четкий и детальный план, как завоевать ее. А поскольку это было не так, и уже завтра их должен был разделить океан, не позволив обрести совместное будущее, то он просто любовался ею, как любуются чем-то недосягаемым – солнцем, луной, звездами.

- Этот законодательно утвержденный дресс-код подразумевает, что нельзя открывать ноги, зону декольте и руки. И самое главное, голова должна быть покрыта платком, шалью или хиджабом, - Мина объясняла Рании правила, действующие в Иране с момента победы революции 1979 года, - Платок на голове у женщин в Иране - это разменная монета в политической игре. В 1925 г. когда Реза Пахлеви сверг династию Каджаров, то в принудительном порядке женщин заставляли снять чадор, когда же свергли самого Пахлеви, то наоборот – одеть его. Наши мужчины борются за власть, а мы исполняем прихоти победителей.

- Мина! – возмущенно одернул ее Мардан, вырвавшись из забытья, навеянного созерцанием прекрасной Рании.

- Ну что, Мина! Разве я не права? – парировала его сестра, - Этот ваш платковый апартеид нужен для того, чтобы продемонстрировать всем и каждому, что Ираном управляет шиитское духовенство!

- Как ты –дочь имама – можешь говорить такое? Платок – это не просто элемент одежды, это проявление веры. Женщина, покрывая голову, выполняет то, что ей предписано Всевышним. Кроме того, платок – это защита, он оберегает её, - Мардан говорил со свойственной ему невозмутимостью, но прожигал сестру гневным взглядом.

- Проявление веры должно быть добровольным! Одеть платок, хиджаб или чадор, как и ничего не одеть - это должен быть выбор женщины, а не навязанная воля мужчин, облеченная в форму обязательного закона, за невыполнение которого может арестовать Basij, - с жаром возразила Мина.

Сейчас между братом и сестрой был тот самый извечный спор, который раздирает на части современный Иран. Женщины, рвущиеся к свободе, и во многом, добившиеся ее, хотят избавиться от дресс-кода. Конечно, с 1979 г. во многом ситуация с ним улучшилась. Так если вначале, женщины были обязаны одевать бесформенные черные одеяния, опутывавшие их с головы до ног, то сейчас на улицах Тегерана они выглядят вполне современно, если не считать, что у всех на голове должен быть платок.