— Алита! — ахнули женским голосом где-то в задних рядах зрителей, отступивших так, чтобы староста оказался между ними и ведьмой. — Неужто и правда твоих рук дело?

Ну вот! Так она и знала — снова ей кости моют и снова с подачи здешнего «мэра». Недомэрка, вернее. Нет, ну что за человек, а? Сделал из нее, понимаешь, пугало на всю деревню — любую ее невинную фразу уже готовы сходу превратить в открытое признание вины. Знать бы еще, в чем, кстати…

— Может и моих — это смотря о чем вы здесь шумите. Если о том, что Мариса за три дня из горячки выкарабкалась — то да, моих. И что закрут на дальнем лугу больше нет — тоже. Или вы тут сейчас решали, кто мне за коров платить будет? Тех, что я от оводов заговорила?

— И молоко им всем заодно попортила! — обличающе подхватил все тот же голос. Але он вроде казался знакомым, но не видя лица, вспомнить, кто это, не получалось — все же деревня была немаленькой, а жила здесь она не так давно. — В рот же теперь эту дрянь взять невозможно.

— Горчит, что ли? — дело, кажется, начало проясняться.

— Ну вот — точно сглазила! Не зря разговоры-то идут. Шиш тебе тогда, а не плата!

— Та-ак… — Аля попыталась заглянуть старосте за спину и понять, кто раскричался, но потом махнула рукой — главный виновник и без того уже перед ней стоит. — Как я понимаю, Орима, на мое предупреждение, что дальний луг в этом году косить не надо, ты наплевал? И передать его остальным тоже не озаботился?

— Да какое к свиням предупреждение! — попытался тот переть на нее чахлой грудью, обдав заодно и запахом лука. — Кому до этого дело есть, коли трава там по пояс уже к стагрову дню встала? Пропадать, что ли?

— Ну да, так я так и поняла. — И Аля развернулась к селянам: — С тех стогов сейчас скотину кормите?

— Подкармливаем, — ответили ей не сразу и теперь уже мужским голосом. — Совсем-то в стойла коровенок не загнали пока.

— Перестанете — нормальное молоко будет. Я когда нечистиков с того луга гоняла, старосте вашему сразу сказала — пока ворожба против них не рассеется, ничего там косить нельзя. Вот с Оримы теперь и спрашивайте, раз он об этом то ли забыл, то ли еще что.

И утопала домой, оставив народ галдеть дальше — теперь уже на старосту.

А сейчас тот стоял у нее под окном и разве что землю ножкой не ковырял в притворном смущении — зла, мол, на него не держи. Угу. Не иначе, опять что-то от нее понадобилось.

— Пришел-то зачем? — обреченно вздохнула Аля — отправить этого недомэрка по известному адресу конечно можно, но он ведь потом кого-то другого вместо себя пришлет. Лучше уж сразу все решить. — Дело какое есть?

— Дело, Алита. Угадала, — не стал тот тянуть. — Забежала бы ты к нам, а? Прямо сейчас. А то старухе нашей что-то странное чудится... Посмотри, в общем — то ли там и правда в нечистиках дело, то ли травок ей каких от умственного помешательства сварить надо.

— Выйду сейчас, жди, — захлопнула она окно перед самым его носом, едва не прищемив влезшую в окно бороденку. И заодно избавившись от проблемы с перекошенной створкой — закрытая она держалась вроде нормально, а с починкой и потом можно будет что-то решить. Но прежде, чем идти к двери, позвала:

— Ирулан?

— Чего тебе? — кот выбрался из убежища под лавкой с таким видом, словно тронный зал после торжественного приема покидал. И тут же одарил претензией: — Устроила тут, понимаешь…

— Вам всем лучше пока отсюда не высовываться, — разгуляться с обвинениями она ему не дала и опустила котенка на пол рядом. — В смысле, пока я не вернусь.

Когда Аля вышла, Орима послушно топтался возле крыльца, но ступать на него не рисковал. Судя по козе из пальцев, не особо старательно спрятанной за спиной — опасался.

Ну и ладно. Пусть лучше так, чем начнет шастать сюда по делу и без.

— Что у вас стряслось-то? — чуть задержалась она возле двери, раздумывая, стоит ее запирать или нет? С одной стороны делать это днем здесь было не принято, но с другой — катши в доме, и лучше бы их там никому не видеть даже случайно.

— Давай-ка сразу к нам пойдем, — староста мазнул взглядом по ее черному траурному платью из теплой шерсти, такой же вязаной шали без малейших узоров и сморщился. — Пусть старая сама тебе все рассказывает. И показывает заодно — глянуть-то в доме все равно надо будет. Ну, по вашему глянуть, по-ведьмински. Не бойся, деньгами не обижу, особенно если потом языком зазря трепать не станешь.

И Аля вдруг разозлилась — кто бы еще говорил, про язык-то:

— Не нужно мне от тебя никаких денег, — достала она с притолоки над дверью древний с виду навесной замок в пол-ладони размером, продела дужку в скобы и со скрипом повернула ключ — стесняться еще вот этого вот… Обойдется! — Просто перестань ко мне цепляться и все.