глава десятая
Саша приехал поздним вечером. Я не стала ему говорить про письма Клена.
- Гордеев, когда уже закончатся твои поездки? Ты же приезжаешь, как выжатый лимон – говорила я, помогая Саше раздеться.
- Марина, два месяца. А там что-то придумаю.
- Ну, а завтра ты хоть дома?
- Завтра - да, а послезавтра уезжаю на три дня.
Я вздохнула.
- Зато субботу и воскресенье буду дома и никуда – поспешил успокоить меня Гордеев.
-Тогда и я в пятницу проведаю детей, чтобы в выходные быть дома с тобой.
- Замечательно – произнес Саша, целуя меня в плечо.
- Гордеев, миленький, только не зови ни кого, я хочу побыть с тобой вдвоем.
- Поздно, Мариш, поздно. Палычи уже набились в гости на субботу.
- А в воскресенье? - с подозрением спросила я.
- А в воскресенье мне надо к ребятам сбегать, но это ненадолго.
- Знаю я уже твое «ненадолго». У тебя все «замечательно» и «ненадолго».
- Марин, не дуйся, так надо.
- Я понимаю. Что, у меня есть выбор?
- Ну, почему, ты в воскресенье можешь к Ане съездить…
Я прикусила язык и не сказала, что Аня сегодня была у меня. Хорошо, Раз дали «зеленый свет», поеду к Ане.
В ванной, глядя на себя в зеркало я вдруг подумала, а не делаю ли я ошибку, связывая свою жизнь с Гордеевым?
И вспомнились слова, сказанные когда-то Кленом, когда я предложила в выходной сходить к друзьям:
«Мариш, я не хочу в выходные делить тебя с друзьями и знакомыми. Мне самому мало. Хватит того времени, что я вдали от тебя».
Но это было сказано Кленом до того…
Я вернулась в спальню, взяла халат, письма Клена и, сказав Саше, что иду откисать, скрылась за дверями ванной.
Пока набиралась ванная, я перечитывала Санины письма и глотала слезы. Я никогда не могла подумать, что он может так писать и так переживать. Теперь понятно от чего ревела Аня. Она-то читала все подряд, а я выхватывала отдельные строки. И горше было от того, что эти письма предназначались мне.
Клен, Клен…
Если ты меня так любишь, зачем тебе понадобились другие? Зачем ты уехал?