Принцесса тяжело вздохнула, шагая в сторону хозяйственных построек. Чтобы ни задумала матушка, Тинг в свои планы она не посвятила. Ей вдруг стало интересно, а знает ли император о приказе матушки? Немного подумав, Юйлань пришла к выводу, что, скорее всего, знает. Вряд ли матушка осмелилась бы сделать что-то без ведома «Сына Неба».
— И как долго ты пробудешь в Яшмовом дворце? — спросила Тинг, пальчиками комкая ткань своего ханьфу. В её глазах Юйлань заметила грусть. — Завтра праздник Циси [1]. Каждый год в этот день мы мастерили бумажные фонарики и украшали ими персиковые деревья в императорском саду, а теперь...
Красивые губы Тинг задрожали, словно она собиралась расплакаться, и Юйлань едва подавила вздох раздражения.
«Можно подумать это её, а не меня отсылают из дворца!» — рассердилась она.
— Не волнуйся, — произнесла Юйлань, когда они, наконец, добрались до хозяйственных построек. — Уверена, что я скоро вернусь обратно!
Императрица не обманула. Повозка уже ждала Юйлань, а тёплый летний ветер колыхал шёлковые занавеси, закрывающие её вход и выход. Рядом с повозкой стояло с полдюжины молчаливых стражников.
— Как только я вернусь, мы обязательно смастерим целую сотню фонариков и украсим ими все-все деревья в императорском саду!
— А может, лучше я поеду с тобой? — предложила Тинг, и глаза её при этом загорелись. — Мы вместе украсим Яшмовый дворец! Что скажешь, сестрица?
Но сказать Юйлань так ничего и не успела. Вместо неё заговорил внушительных размеров стражник, стоявший у повозки и слышавший их разговор.
— Госпожа Сун Тинг, простите, но мне велено проследить за тем, чтобы наследная принцесса как можно скорее отбыла из дворца. — Он бросил на девушек извиняющий взгляд. — Одна. А вам велено оставаться здесь.
Улыбка сошла с губ Тинг, словно первый снег под палящими лучами солнца. Следом угас и блеск предвкушения в её золотисто-карих глазах.
— Тогда я буду ждать твоего возвращения, — пообещала Тинг и отошла в сторону, пропуская вперёд личную служанку Юйлань. Та помогла наследной принцессе взобраться в повозку, придержав её за руку, и уже хотела последовать за ней, но всё тот же стражник преградил служанке путь. Она вынуждена была отступить назад.
— Пропусти её! — приказала Юйлань, придерживая рукой тонкие занавеси персикового цвета.
— Простите, наследная принцесса, но это приказ её величества императрицы Мингю. — Стражник почтительно склонил голову, но с места не сдвинулся. — Ваша служанка должна остаться в Нефритовом дворце.
«Да что это с матушкой?» — вконец растерялась Юйлань и, кивнув служанке, чтобы она не противилась воле императрицы, задёрнула шёлковую занавесь, отрезая себя от внешнего мира.
Послышался голос стражника, крикнувшего «Пошёл!», и слуга подхлестнул лошадь. Повозка мягко тронулась с места, и шёлковые занавеси заколыхались в такт её размеренным движениям.
Деревянные колёса застучали по каменной дороге, убегающей в сторону главных ворот, а звонкий цокот лошадиных копыт вторил им. Юйлань же сделалась задумчивой и не слышала ничего вокруг. Казалось, мыслям в её голове было тесно, и они вертелись и крутились, словно хотели отыскать выход. Что же задумала матушка? Что вообще происходит в Нефритовом дворце? Почему никто ничего ей не объяснил? Зачем её отсылают отсюда, словно она провинилась в чём-то? Вопросов было много, но ни на один из них Юйлань не могла найти ответа. Внезапно она вздрогнула от посетившей её догадки. Может над Нефритовым дворцом нависла страшная угроза? Тогда в опасности окажутся и все подданные императора, и мама с папой. Так неужели она сбежит, трусливо поджав хвост?
Нет. Юйлань презирала трусов, потому решение было принято ей молниеносно. Она не покинет дворец, невзирая на приказ матушки. Пусть лучше её накажут, чем она оставит родных в беде.
Повозка резко качнулась, войдя в поворот, и Юйлань чуть приоткрыла занавесь, высовывая нос наружу. Совсем скоро покажутся главные ворота, и если она решила остаться в Нефритовом дворце, то сейчас самое время выскользнуть из повозки, пока её ход нетороплив и размерен, а рядом нет любопытных глаз.
Юйлань плотнее задёрнула занавесь, что отделяла её от слуги, правившего лошадью, и дождавшись, когда повозка войдёт в очередной поворот, сбавив при этом свой и без того неторопливый ход, выбралась с другой стороны. Тонкая подошва её туфелек с лёгким хлопком коснулась серого камня, которым была вымощена дорога, но этот тихий звук затерялся среди прочих звуков, издаваемых повозкой и лошадью. Не заметив исчезновение принцессы, слуга чуть сильнее подстегнул лошадь, и вскоре повозка окончательно скрылась за очередным поворотом.