— Так и будешь стоять столбом? — не прерывая своего занятия, поинтересовался Цзиньлун.
Опомнившись, Юйлань подошла к Цзиню, опустилась на соседнюю циновку и теперь внимательно следила за каждым движением его пальцев. Он загибал бумагу так ловко и уверенно, будто делал это каждый день. В какой-то момент взгляд Юйлань плавно сместился с длинных пальцев Цзиня на его лицо, которое сейчас находилось невероятно близко от её собственного. Тёмно-карие глаза были обрамлены рядом пушистых ресниц, которые отбрасывали на щёки резные тени. Тоненькая складочка пролегла между дуг бровей, выдавая его сосредоточенность. Цзиньлун плотно сомкнул красиво очерченный рот, и Юйлань почему-то никак не могла отвести от него взгляда.
— Если ты будешь смотреть на меня, то так ничему и не научишься, — пробормотал Цзиньлун и неожиданно резко вскинул взгляд на Юйлань.
Она замерла, прикованная этим взглядом.
Он смотрел долго, пристально, изучающе, словно пытался проникнуть ей в голову. Юйлань сделалось не по себе, и она заёрзала на циновке. А ведь всего секунду назад она сама его разглядывала. Так же откровенно, как сейчас он разглядывал её. К щекам прилил жар, и, опустив вниз глаза, Юйлань сбивчиво забормотала:
— Простите, господин Чэнсу! Я отвлёкся...
— Вот и не отвлекайся! — бросил Цзинь и снова вернулся к своему занятию.
Бумага под его пальцами уже успела приобрести знакомую округлую форму, и спустя несколько мгновений, Цзинь протянул Юйлань небольшой фонарик.
— Прими его в знак моей признательности. Ты поступил мудро, позвав стражу. Теперь я твой должник, Фанг. Однажды я верну тебе долг. Обещаю!
Он говорил вполне искренне.
Юйлань несмело протянула ладонь, принимая фонарь из его рук.
— И что же ты собирался с ним делать? — поинтересовался Цзинь.
Он смотрел на Юйлань, слегка склонив голову.
— Хотел повесить на персиковое дерево, — честно призналась она.
Цзиньлун бросил на неё ошарашенный взгляд, словно она выжила из ума, а затем покачал головой.
— Фанг, ты вроде мужчина, а занимаешься такой ерундой! — выдал он. — Ещё и меня в это втянул! Сижу и делаю фонарики, словно влюблённый идиот! Ай-й, глупый ты мальчишка! Тебе должно быть стыдно!
Некоторое время Юйлань молчала, обдумывая его слова, а затем осмелилась спросить:
— А что, господин Чэнсу, по-вашему, только идиот может влюбиться?
Она смотрела на фонарик, который вертела в руках. На Цзиня она взглянуть не решилась, но отчего-то её сердце замерло, пока она ждала его ответа.
Цзиньлун заговорил не сразу. Некоторое время он, молча, смотрел на Юйлань, лишь затем в павильоне раздался его бархатистый голос:
— Сколько тебе лет, Фанг?
— Семнадцать, господин, — ответила Юйлань, назвав свой истинный возраст.
— Мужчина! — фыркнул Цзиньлун, и неожиданно для Юйлань рассмеялся. По-доброму. Без злобы. У него оказался приятный грудной смех. — Ай-й! Ты ещё так молод, Фанг! Что ты можешь знать о любви?
«Можно подумать ты много знаешь о ней, степняк!» — насупилась Юйлань, но озвучить свои мысли вслух не рискнула.
Вместо этого она спросила:
— А вам сколько лет, господин Цзиньлун?
— Я значительно старше тебя, Фанг! Уже в семь я вовсю тренировался с воинами клана Золотого Дракона, а будучи в твоём возрасте вёл их на границу Женьжоу и Айху, усмирять кочевые племена! Разумеется, ни о какой любви я даже не помышлял. Это всё фантазии для девиц, Фанг! Тебе не стоит забивать себе этим голову, иначе рискуешь прослыть глупцом!
— Вот как? Некоторое время назад вы говорили совершенно иное, — припомнила она ему его недавние слова и покачала головой. — Неужели вы так непостоянны, господин Чэнсу? Прямо как девица! Сдаётся мне, вы обманываете либо меня, либо же своего человека!
Юйлань прищёлкнула языком, бросив на него притворно-осуждающий взгляд.