Закинул сидор поверх своего вещмешка и пошёл назад. Дорогой про Англию думал. Начальник рассказывал, что земля богатая, всё там строго по закону, и что корабли ихние по всему миру плавают, и всё, что плохо лежит, к рукам прибирают.

Получалось, что не зря она здесь оказалась. Посмотреть, нет ли тут чего такого, что плохо лежит, чтобы английскому королю об этом рассказать. Наверняка за кордон ехали – посмотреть, что там такое? Слухи о необычности того места до короля ихнего дошли, вот он и отправил людей посмотреть. И барышню потому взяли, что кто на неё плохо подумает?

А вот что она дальше делать будет – вопрос? Ближайший посёлок – Вильмо, но до него два дня топать надо. И то, это для него два дня, знающего все дорожки и тропинки. А кто чужой, дороги не знает, – заблудится, а то и хуже – в болото угодит. Плюс звери. Сейчас осень, звери сытые, за лето жир нагуляли, но кто знает, что у встречного волка на уме? Да и что ей в той Вильмо делать? До города, где железная дорога проходит, по речке от Вильмо две недели. Занятная складывается ситуация.

Оставшуюся часть пути размышлял: рассказать о своих соображениях Начальнику, или нет? Барышню жалко: если вдруг обнаружится, что она занималась недозволенной деятельностью, в острог упекут.

Пусть лучше у него остаётся. Будет с ним в избе жить. Он тогда не с собаками по вечерам будет разговаривать, а с человеком. Будет рассказывать, где был, что видел, а она будет удивляться и смотреть на него широко открытыми глазами. Затем обед вкусный подаст и про жизнь англицкую расскажет. А он книги покажет, что у него есть, и расскажет, что в них написано. Он не как другие, в школе учился, читать и писать умеет. Начальник его за это ценит и другим в пример ставит. Надо ей объяснить, что остаться у него – это самое лучшее для неё. Конечно, не город, смешно сравнивать, однако же и не острог, куда ей прямая дорога. А Начальнику, если появится, расскажет, что заходила какая-то баба незнакомая, да ушла.

И стал слова подбирать нужные, чтобы у этой барышни сомнений не было: ей у него поселиться надо.

Прежде, чем зайти в избу, Димир шест с лентами опустил и разобрал. Никого он более не зовёт к себе.

Открыл дверь и оторопел. Пол в избе блистал влажной свежестью. Вымыт, да так, как наверное его никогда не мыли. В избе светло, окошко сияет так, словно солнышко прямо за ним. А на кровати Ритикара довольная сидит и со смешинкой на него смотрит. Кончиком шарфа пальцами играет.

– Ты... Ты что это? – только и выговорил Димир.

Вот про что она говорила прежде! Показала, что значит избу в чистоте содержать. Такой чистоты он, пожалуй, и при Саяре не видел. Байга не на полу возле вязанки дров лежит, а на тряпке. Он однажды в городе, в господском доме такое видел. Собачка там маленькая – куда ей до Димировских – на подушке шёлковой лежала.

Пол такой чистый, что идти по нему боязно стало. Потоптался на месте, да и снял сапоги волчьей кожи и поставил рядом с дверью, один подле другого.

– Вам обувь для дома надо купить, – сказала Ритикара. И, спохватившись, добавила: – Или сшить. Ноги отдыхать будут.

То, что ноги без сапог отдыхают, он и без неё знал. Но рассказывать об этом не стал.

Барышня схватила свой сидор с нетерпением, тут же вытащила одну из шкатулок и с лёгкостью раскрыла – он даже не понял – как? Крышка была открыта так, что ему не всё было видно, но кое-что заметил.

Бумаги там лежали. И коробочки маленькие. Барышня покопалась в них, выбрала нужную, раскрыла и вытащила пилюлю белую. То, что это лекарство, он сразу понял. Барышня тем временем другую коробочку раскрыла и вторую пилюлю в рот отправила, на этот раз – оранжевую.

– Вот, – объявила она. – Через два часа здоровая буду.

– И что делать будешь? – с замиранием в сердце спросил Димир.

– Домой пойду, – беспечно ответила Ритикара.

– Где дом твой? Горячка твоя, видать, ещё не прошла. До ближайшего города две или три недели топать, и то, ежели дорогу знаешь. Сгинешь ни за понюх. И то, идти тебе надо так, чтобы всякую казённую хату обходить. Ибо за версту видно, что ты чужая. Любой начальник остановит, чтобы выяснять, кто ты и откуда ты? Не будет при тебе нужных бумаг – в острог посадит. Дознание устроит: «В одиночку сюда не добраться. Так где сотоварищи твои? Как посреди тайги оказалась? Без харча, без ружья, без одежды тёплой. Преступление было. Либо тебя сотоварищи на погибель бросили, либо…»