Меня зовут… А, впрочем, сейчас это уже и не важно, как меня звали в той, прошлой, жизни. Сейчас меня зовут Виктор Хьюга. Под этим именем я живу в этом странном мире и пусть в повествовании, которое будет перед вами, я буду с этим именем. Привык я к нему за это время уже. Можно сказать, что окончательно сроднился, отринув старое.

В своей прошлой жизни родился и вырос я в одной из республик бывшего СССР. Родители у меня были простыми советскими людьми. С теми взглядами на жизнь, привычками. Мама работала учительницей английского в школе, отец токарем на фабрике. Он был высоким блондином с серо-зелеными глазами и долгое время занимался троеборьем. Мама же была настоящей восточной красавицей, жгучая брюнетка с карими глазами. Отец в шутку всегда называл ее «панночкой», так как родом она была из Запорожья и ее бабку мой прадед привез из Польши. Любили они друг друга просто невероятно сильно. Я ни разу не слышал их ссор. Они даже спорили очень редко, хотя оба имели сильные характеры. Но вспыхивающий огонь моей мамы быстро брался под контроль несокрушимым спокойствием отца.

Когда мне исполнилось двадцать три они умерли. Тихо, спокойно, вначале ушла мама, потом, спустя пару месяцев, папа, который не смог выдержать боль от разлуки со своей горячо любимой женой. Я погоревал около полугода, но жизнь продолжалась и мне пришлось смириться с тем фактом, что их больше нет. А потом решил рвать когти из этой страны. Меня в ней держали только старики родители, у которых я был поздним и очень любимым ребенком. Но меня не баловали, а воспитывали как полагается, если заслужил, то могли и ремня всыпать, того самого, армейского, с большой бляхой с красной звездой. Хотя били не так чтобы сильно, больше чтобы прочувствовал момент, как говорится. И было это всего три раза, когда я действительно перегибал палку. Батя у меня был мужиком правильным и зазря даже голос не повышал. Да и шкодничал и проказничал я не так, чтобы и много. Не больше остальных детей во дворе хрущевской пятиэтажки.

Продав квартиру и все мало-мальски ценные вещи, кроме обручальных колец родителей, я бросил все и переехал в Россию, свою историческую родину, хотя кровей во мне понамешано было, любой составитель генеалогического дерева за голову возьмется. Тут и русские, и украинские корни казаков с берегов Днепра, и еще по капле от каждого народа бывшего союза. Но внешность у меня была славянская - высокий рост, светло-русые волосы и серые глаза, немного кривой нос (пару раз ломаный в подростковых и юношеских драках на дискотеках), добродушная улыбка и спокойный взгляд отца в котором иногда проглядывало пламя матери. В общем был я довольно приятной внешности и у дам имел большой успех, чем и пользовался.

Рванул я не в Москву белокаменную, и не в интеллигентный Питер, а на восток, поближе к Владивостоку. Там и с жильем было проще, да и дешевле жизнь была. Да и не хотелось мне, если честно, каждый раз иметь дело с «коренными» жителями этих городов, которые всегда с большим удовольствием навешивали на тебя ярлык «лимитчика» отчего ты сразу же получал минус 100500 к интеллекту и обаянию и превращался непонятно в кого, но явно не человека.

Название городка тоже ничего никому не скажет, скажу лишь, что он был довольно крупным, по меркам глубинки, с населением чуть больше ста двадцати тысяч. Небольшой, провинциальный городок, но мне он нравился. Там я пошел работать пожарным (попрошу не путать с пожарником или спасателем, а то уже задолбало по новостям слушать… работаешь ты, тушишь тоже ты, а приписывают все ЧС!!!) в местную часть, благо здоровье и физические данные позволяли. С детства занимался спортом и ходил в «качалку», как мы ее про себя называли, расположенную в подвале одной из жилых многоэтажек. А так как мое детство пришлось на «лихие» девяностые и эру видеосалонов, то кумирами для меня были Арнольд Шварцнеггер (моя привычка ходить в спортзал с юных лет) и Жан-Клод Ван Дамм (мое увлечение карате). Джеки Чана я тоже уважал очень сильно и кино с ним до сих пор люблю, но еще в детстве я осознал, что его стиль мне не подойдет, я уже лет в пять был крупнее своих одногодок и меня все принимали за первоклашку или второклассника, спасибо генам отца за это.

Впрочем, это уже не так важно. Я все это рассказываю просто потому, что хочу выговориться, наверное.

Годы шли, мне стукнуло тридцать, потом тридцать пять… Я все так же жил холостяком, гуляя с разными женщинами, влюблялся часто, но вот до «большой и светлой» как-то не доходило. Я не жалуюсь, нет. Сам не искал ее и на тот момент меня все устраивало. Так вот, в один не прекрасный или же наоборот прекрасный момент, поступил вызов – пожар в детском саду на окраине города. Мы выехали, приехали на место вызова. Огонь уже неплохо разыгрался. Особенно на первом этаже, отрезая от входа второй, где находились малыши.