Чего? Кому я там принадлежу?!

Внезапно я почувствовала злость. Я не вещь какая-то, чтобы кому-то принадлежать! Нашелся здесь “господин всего сущего”!

– Я не вещь, чтобы кому-то принадлежать, – сообщила я дракону, пытаясь освободиться. – Тем более, такому психу как ты…

У Логвей резко обернулся и удостоил меня уничтожающим взглядом, от которого я внутренне сжалась. Возмущение мгновенно прошло, снова сменившись страхом. В этот миг мне стало сложно дышать, словно чья-то невидимая рука сдавила мне горло.

Зря, очень зря я это сказала…

Я правда не хотела. Оно как-то само вырвалось…

Судя по вспыхнувшему пламени в изумрудных глазах, У Лонгвей все-таки решил, что я не такая уж и ценная. Ну вот и сказочке конец. Кажется, сейчас меня будут убивать, причем медленно и мучительно…

Зажмурилась, не желая в последние секунды своей жизни видеть равнодушные глаза дракона. Вот только время шло, а он почему-то медлил…

Внезапно, пальцы на моей шее разжались. Не понимая, что происходит и почему я до сих пор жива, снова открыла глаза и осознала, что стою уже не на берегу реки в окружении персиковых деревьев, а в шикарном дворце У Лонгвея. Именно таким он и запомнился мне из дорамы - светлый, сверкающий, нереальный. Хотя этому злому драконище больше подошла бы темная мрачная пещера, но это чисто мое мнение. На самом деле дворец У Лонгвея располагался рядом с твердынями богов и, насколько я помню из легенды, сам дракон долго и преданно служил Небесному императору. Можно сказать, был правой рукой главного бога, но в какой-то момент что-то пошло не так, и У Лонгвей возжелал безграничной власти. Почему так случилось, я так и не поняла. В дораме этому моменту почему-то внимания не уделили, но факт оставался фактом: чтобы добиться желаемого, дракон ни перед чем не остановится. Вот только я-то ему зачем понадобилась? И почему он назвал меня ценной? Не помню, чтобы что-то подобное было в сюжете и это не могло не напрягать. Если история пошла совсем в другом направлении, то это значит, что я могу и не дожить до конца…

Нет, лучше об этом пока не думать, а вот вызнать у Лонгвея, почему он назвал меня ценной, просто необходимо. Может знание этого сохранит мне жизнь.

– Зачем я тебе? – спросила я, уперев руки в боки.

– Неважно, – сохраняя равнодушное выражение лица, произнес дракон. – Теперь ты моя пленница и должна подчиняться моим приказам. Большего тебе знать не нужно.

Я молчала, глядя на него ненавидящим взглядом и не зная, что ответить. Нет, слов было множество, вот только вряд ли У Лонгвей их оценит, а снова злить дракона мне отчего-то не хотелось. Может быть, потому что я поняла, что теперь моя жизнь в опасности и испытывать судьбу желания больше не было.

– В камеру ее. Пусть научится хорошим манерам.

Чего? Он что, реально решил бросить меня за решетку и держать в качестве пленницы? С чего я ему, вообще, вдруг понадобилась? По сюжету Великого дракона Ли Лан совсем не интересовала, чего нельзя было сказать о главном герое Юнь Сяолуне, которого он считал смертельным врагом и был готов на все, чтобы его уничтожить. Но, как бы там ни было, а если я не хочу сидеть в камере, нужно срочно что-то придумать. Вот только что? Сомневаюсь, что после того оскорбления, которое я нанесла, дракон пойдет мне на уступки. Но попробовать все-таки стоило…

– Значит, именно так Великий дракон У Лонгвей обращается с ценными пленницами? – поинтересовалась, глядя ему в спину. – А не боитесь, что ценная пленница простынет и умрет в камере? Ну или погибнет от голода - как вариант.

На удачу я особо не надеялась, но когда он все-таки обернулся, едва сдержала победоносную улыбку. Значит, я действительно ему нужна, причем живая и здоровая. Осталось только понять, зачем именно.

– Быстро же ты меня повысила с психа до Великого дракона, – прожег он меня взглядом. – Стоило осознать, что никто тебе не поможет, ты решила резко изменить свое мнение?

Ну, скажем так, мнение я не меняла. Вот только сидя в камере я вряд ли найду способ вернуться в свой мир и в свое тело. Так что придется немного схитрить и проявить смекалку.

– В тот момент я испугалась, – нарочно отведя взгляд, тихо ответила я. Пусть думает, что я действительно сожалею. – Но на самом деле я так не думаю.

Несколько мгновений он сверлил меня нечитаемым взглядом, а затем его губы дрогнули в злой усмешке:

– Если ты считаешь меня дураком, то глубоко заблуждаешься.