Остался только я. Видимо, у тьмы на меня были особые счёты.

…И вот я стою один с полыхающим мечом в руках. Ехидный смех разносится вокруг. Тьма сгущается. Вызов принят. Дуэль неизбежна.

Пространство пошло трещинами. Из черноты появился воин.

Его лица я не смог разглядеть, оно расплывалось. Этот выродок прятался под иллюзией. Не хотел светить передо мной свою демонскую рожу… морду… что там у них ещё бывает?

Я не смог посмотреть в глаза тому, кто уничтожил моих друзей.

Он начал первым. Лениво, как бы нехотя, показывая своё превосходство, пока мой меч не выжег узор на его бедре.

Мы кружились в боевом плясе, каждый из нас вёл свою партию, иногда сольную, иногда второстепенную. Шли на равных. Пока отродье тьмы подлой подсечкой не выбил меня из равновесия. Резко толкнул к обугленному дереву, схватил за шею и прорычал в лицо:

— Отдай меч.

— А ты отбери, — вывернулся из его захвата, ударил меж рёбер, наверное, они у него имелись. Крутанулся в воздухе, закрываясь крыльями, как в коконе.

И тут меня осенило. Всё затеялось, ради меча, сильнейшего оружия во всех мирах. Никто, никогда не смел претендовать на него, пока Отец сам не выберет достойного.

Огненный меч мог покорять миры, только чистыму сердцем можно было доверить опасное оружие, которое не поднимется ради собственной гордыни и величия. И такая честь выпала мне.

Хитрый гад. Выманил наш отряд на эту твердь, заставил сбросить крылья.

Знал, что мечом в полной силе можно воспользоваться лишь в истинном ангельском обличии и кипящим золотом в крови. А в моей был яд.

— Не смеши, — зло прошипел выродок тьмы, — его можно отдать только добровольно. Нужно всего лишь отречься от дара.

— Странный ты. От даров Отца не отказываются. Только безумцы или отступники. Ты кто? Безумец? Отступник? — Он не ответил.

— Слишком много говоришь для белокрылого, обычно в этом искусстве преуспели тёмные. Но я был к этому готов, что меч ты не отдашь.

Адская боль прожгла моё сердце. Я опустил взгляд. Из груди торчала рукоять короткого меча и «Ангельская слеза», новой дозой растекалась по венам.

Дурак! Совсем упустил из вида, что тварь может множиться.

Яд меня не убил, но частично парализовал.

— Ну, любимчик, Микаэль, как ты себя чувствуешь без своей силы?

Злость затопила мой рассудок, попался, как неопытный птенец.

— Давай сразимся и посмотрим.

— Что-то перехотелось. Устал биться семь дней, семь ночей. Интересно, Микаэль, почему семь магическое число, Отец тебе не говорил?

Он щёлкнул пальцами, и мои крылья стали тлеть и осыпаться, как благовония в храме Небесного.

— Посмотри на себя. Такой обычный, беспомощный, как человек, — мягко с издёвкой. — Откажись от дара — уже жёстко и зло прозвучало раскатным громом над головой.

— Ты до сих пор не понял, чудовище. — Ухмыльнулся, глядя снизу вверх, в его расплывчатую морду. — Я и есть меч карающий, мы неотделимы. Огонь связал нас навсегда. Я и есть огонь — заорал во всё горло.

Чувствую, как силы покидают меня, аурум почти выжжен до конца. Последние усилия и праведный огонь оплетает меня тонкой сетью. Полыхаю, как дерево в пустыне.

Тёмный растерян. В его картине мира такого не было. Он долго не думал, быстро действовал. И в моём полыхающем теле уже дюжина отравленных кинжалов.

Разум помутился.

Но я опытный воин, напоследок прошептал: «Погибай — врага забирай».

Метнул в него его же отравленный кинжал. Чёрная капля крови, может смолы, я так и не понял, упала на землю, за ней упал и тёмный.

Твердь подо мной вздрогнула и рассыпалась в прах.

Так погиб прекрасный мир — Селестия.

Я куда-то падаю. Полная безмятежность и… невесомость…

Где-то звучит красивая мелодия и я мысленно тянусь к ней…

Вышла из маленькой прилегающей улицы на главную площадь Димерстоуна

пятой столицы империи Арксан.

Несмело шагнула из тени вперёд и невольно зажмурилась от яркого солнца. Привыкнув, открыла глаза.

Толпа собравшегося народа цветными пятнами неспешно прогуливалась по брусчатке из белого камня, на фоне таких же стен и колонн. Недаром эта площадь носила название «Светлый лик».

Оглянулась по сторонам. Замысловатые фасоны нарядов, пёстрые ткани, незнакомые ароматы, откликнулись в моей душе полным восторгом. Таращилась, как дикарка на всё вокруг, и улыбалась.

Вслушивалась в разговоры. Улавливала причудливые особенности языковых диалектов: некоторые звучали, словно чарующая песня с протяжными звуками; некоторые, рокотом дикого зверя, а некоторые и вовсе напоминали щебетание птиц — невелиц.

Я впервые в жизни видела такое многообразие людей в одном месте. Захватывающее дух зрелище. Эйфория кружила голову, и я сделала ещё шаг вперёд.