- Храм-то с моего места был виден, как на ладони. И он там, Петр…Леньки Михеева сын. Побоялась я подойти к нему, правда.

Старуха опять перекрестилась, шевеля губами.

Женька кое-как дотерпел до понедельника. Именно в этот день в город шел автобус.

- Я не долго, - неуверенно сказал он провожавшим его родителям.

- Позвони нам, - попросила Лидия Константиновна, вытирая платком слезы.

- Все будет хорошо, - похлопывая Женьку по плечу, произнес Константин Львович.

2

С волнением и страхом Женька приближался к храму – новострою из белого камня. Еще издали он заметил фигуры людей на площадке перед внутренним притвором храма. Одни просто стояли, обратив лицо к входу, другие просили милостыню, стоя на коленях.

Женька медленно приближался к храму, обдумывая слова, которые он скажет своему отцу после двадцатилетнего расставания. В его сердце было множество эмоций: обида и в тоже время сострадание к его теперешнему положению. Он в нерешительности остановился перед входом на огороженную территорию храма.

На паперти у самой ограды он разглядел фигуру человека, сидящего в инвалидном кресле, стоящем на краю дорожки, одетого в старую, но опрятную одежду. Рядом с ним лежали какие-то вещи, вероятно, оставленные милосердными прохожими. Не веря своим глазам, Женька приблизился и узнал лицо, которое он видел на фотографии - это был его отец.

Словно чувствуя взгляд сына, он поднял голову. Их взгляды встретились. Затем сын медленно подошел ближе и сел рядом с ним прямо на тротуар.

- Папа, я не думал, что когда-либо увижу тебя, - комок в горле мешал Женьке говорить. Слезы хлынули из его глаз. Они бросились в объятия друг другу.

- Прости меня, сын. Прости.

Женька почувствовал боль и облегчение. Это было так невероятно. Он никогда не думал, что такие чувства совместимы!

3

Внутри маленькой кельи, выделенной отцом Федором безногому инвалиду во дворе храма, царила атмосфера простоты и скромности. Келья была маленькой, но чистой и уютной. Стены были покрыты грубой штукатуркой, и никаких украшений или изысков в интерьере этого помещения не было. Она состояла из единственной комнаты, которая служила и спальней, и гостиной, и кухней.

По одной стороне кельи стояла простая кровать с деревянным каркасом и тонким матрасом. На кровати лежало несколько скромных предметов одежды и одеяло, аккуратно сложенное. У противоположной стены стоял небольшой стол с двумя стульями. На столе были разложены несколько книг, свидетельствующих о духовном устремлении Петра.

У стены, напротив входа, стояла деревянная тумба, служившая одновременно кухонным столом и местом для хранения кухонной утвари. Здесь же была небольшая печь, на которой Петр готовил пищу.

В углу кельи стояла деревянная икона с изображением Иисуса Христа и светильник, который освещал помещение вечером.

Отец с сыном проговорили всю ночь, не сомкнув глаз ни на секунду. Да и вряд ли они смогли бы уснуть, даже если бы это им пришло на ум.

Петр лишился ног в ходе тяжелого несчастного случая, который произошел во время его работы на крайнем севере, сразу после того, как он покинул деревню, бросив своего пятимесячного сына. Он нанялся в экспедицию, занимающейся исследованиями природных ресурсов в суровых условиях Арктики. Там он попал в глубокую расщелину, скрытую под слоем снега, что привело к серьезным травмам ног и обморожению. После его приютил настоятель этого храма и в благодарность многие годы Петр отдает всю милостыню в храм.

Настал момент, когда Женька задал тот самый главный вопрос, который мучал его все эти двадцать лет.

- Почему ты оставил меня?

Петр провел ладонью по лицу, словно убирая пелену времени, и сказал.

- Чтобы ты, сынок, все понял, нам придется вернуться на двадцать лет назад, в тот роковой 1975 год.

4

- Прошка, ты опять, чёрт косой, яйца детворе раздал? – старая Лукерья выскочила со двора с длинной лозиной, которой она гоняла соседских гусей, с удивительной регулярностью посещавших грядки Лукьяновых. Прошка, ее сын, местный пятидесяти шестилетний дурачок с вечной улыбкой на слюнявых губах, сидел на лавочке, устроенной по обыкновению под окнами дома и с аппетитом ел морковку. Лицо Лукерьи, покрытое морщинами, было словно карта путешественника Афанасия Никитина, на котором были отпечатаны с филигранной точностью все перипетии ее нелегкой жизни .

Бабка Лукерья имела крепкое, хоть и порядком изношенное тело, необычайно подвижное и сильное, несмотря на годы тяжелого труда на ферме. Несмотря на жаркую погоду, была она одета в теплый шерстяной свитер и длинную юбку.

Волосы бабки Лукерьи серые и седые, были ухоженные и аккуратно уложены в пучок на затылке. На ногах старой женщины были мужские ботинки без шнурков.