– Я всё! – сказал он вслух – Устал.
- Пойдемте, - послышалось из-за спины.
- Почему Вы всегда появляетесь словно в последний момент? – разозлился Сова. – В чем дело? Нельзя было прийти раньше? Почему я должен пережить сильнейшее потрясение, прежде чем придет кто-то и скажет: «Пойдемте»? – он передразнил голос. Я никуда не пойду, пока не отдохну – Сова повернулся набок лицом к воде и замолчал.
Рядом с ним присела птица-секретарь.
- Потому что этот мир так устроен. Не я пишу законы, но я собираюсь отвести Вас к тому, кто пишет. – он набрал в крыло горсть песка и начал пересыпать его во второе
- Вам не кажется, что Вы все время уставший? В прошлый раз мы виделись и Вы, цитирую, говорили мне, что выбились из графика, потому что устали.
- Это не та усталость. – ответил он. Я вымучен эмоционально, кажется, что за прошедшие несколько часов, не знаю точно сколько времени прошло, и где я, и почему не болят ноги… за прошедшие несколько часов я испытал, все, что можно было испытать, и любое даже приятное чувство теперь вызывает скорее испуг, чем-то, что оно должно вызывать. Понимаешь? – Сова задумался - Калейдоскоп. Вот как это ощущается, как будто летишь прямо сквозь калейдоскоп, направленный на радугу в дождь. То холодно, то приятно. То мягко, то остро. То жжет, то обнимает. Я в центре, в центре всего этого. И я настолько мал, что еще чуть-чуть и будет не видно. Но! Но все это ради меня! Даже эта злость, на которую ты,- можно ведь на ты? – не обратил никакого внимания, так быстро угасла, потому что мне стало страшно… и, сейчас, проще не испытывать вообще ничего, чем постоянно боятся. И я никуда не пойду, потому что устал. – спокойно сказал он. Ты понял?
- Понял – сказал птиц. Конечно, понял. Здесь у всех так. – и он обвел крылом пляж. Поэтому ты на пляже. Попавшие сюда люди наконец-то получили шанс по-настоящему отдохнуть. Это «гавань спокойствия». Здесь не идет время. И не болят ноги, и руки и все остальное – здесь тебе поправят здоровье. Для кого-то она выглядит так, для кого-то по-другому, но факт в том, что все, кто сюда попал находились на грани нервного срыва или физического изнеможения, в твоем случае оба варианта. Поэтому ты можешь здесь быть сколько захочешь, и никого этим не обидишь, никуда не опоздаешь, ничего не потеряешь и естественно не причинишь вреда, потому что вернешься к тому, с чего начал. К сожалению, ни один человек не попадал сюда дважды… - птица задумался,- возможно это сделано специально, чтобы все могли находится здесь в одно время.
Сова и птица-секретарь прожили в «гавани спокойствия», если бы кто-то мог посчитать точное время, там, где его нет, 3 месяца и пять дней. За это «время» они успели крепко сдружиться, несмотря на то что почти не разговаривали друг с другом.
Савелий думал, что это крайне загадочное и необычное место о существовании которого почему-то нет никаких сведений, историй, записей, да что там даже упоминаний, нигде не было… его терзали сомнений по поводу ясности его же ума и, несмотря на то что он очень старался, он так и не смог полностью отделаться от мыслей о Кате, то и дело, через чур грустными, одинокими – но в тоже время умиротворяющими вечерами они лезли ему в голову самым наглым образом.
В очередной раз впав в дурное расположение духа одним из прохладных вечеров последнего, третьего месяца, он решил в сотый не наедающий раз прогуляться вдоль берега. Отойдя на приличное расстояние – метров триста-четыреста, он вдруг заметил в отдалении от приливной линии гамак, подсвеченный фонарем так, чтобы из места скопления людей, он не знал, как назвать, то место, где недавно очутился, не было видно.
Он подошел ближе и смог различить голоса двух переговаривающихся между собой мужчин. Можно было заметить, что оба уже не молоды – каждая фраза давалась им с трудом. Один из стариков пытался убедить другого в том, что крепления для мерной ленты дырокола просто необходимы, иначе лента теряется и далее невозможно делать дырки в бумаге на одинаковом расстоянии, часто икая и подкрепляя свою речь какими-то «козлиными» аргументами, он активно жестикулировал, что было видно по тени, падающей в сторону от гамака. Второй, казалось совершенно его не слушал, мерно покачиваясь в гамаке и, казалось, дожидался своей очереди. Когда же «дырокольный» закончил свою тираду, он выступил с речью, о том, что когда-то являлся лучшим работником месяца, и это стоило того.