- Очень смешно. Я эту вашу шутку уже раз двести слышал. Проходите давайте, не задерживайте мне очередь. – он подошел к воротам, не долго постоял возле них, пошарил в карманах (как будто забыл, где лежит ключ) и открыл в правой створке дверь: Давайте! Долго мне тут стоять? - стражник махнул рукой, зазывая Антона внутрь.
Переступив порог, тот первым делом огляделся. С этой стороны стены, по бокам от главных ворот, а именно так значилось на указателе, находящимся тут же рядом, висели два огромных портрета. Хороши главные ворота! - подумал Антон – Закрыты! О какой очереди говорил стражник? Он первый за много лет кто здесь прошел, да отсюда же даже не выходят! Охрана не предусмотрена, чтобы дверь открывать! Не стучат же люди наружу!
На первом портрете был изображен человек с отталкивающими чертами лица. У него были черные густые брови, грозно сходившиеся к переносице, желтые налитые кровью глаза и гнилые, почти коричневые зубы. С мужчины спадала корона, но он как будто не замечал, буквально поедая золотые монеты, в огромном количестве сваленные за ним. На втором – стройный мужчина в брюках клёш с цветами в руках, с цветами в руках. Он приветливо улыбался, а его голубые глаза, казалось, говорили: Я рад Вас всех видеть! – Странная тут у них живопись, решил Антон.
Город оказался далеко не золотым. Вдоль вымощенной камнями улицы тянулись одноэтажные обветшалые дома, которые, казалось, вот-вот развалятся. Малейший поток ветра заставлял их страшно скрипеть и наклоняться под неестественными углами. И это главная улица! Между домами не бегали люди, не кричали дети и, вообще, создавалось впечатление, что в них никого нет. Над этим районом повисла мертвая тишина, изредка прерываемая карканьем, видимо, по ошибке залетевших сюда ворон.
Антон быстро пошел вперед, надеясь кого-нибудь встретить по дороге. Но чем быстрее он шел, тем отчетливее понимал, что город пуст. Его шаги гулким эхом отдавались в многочисленных переулках и тупиках. Он уже прошел такие отделы как: аксессуары для мобильных телефонов, бытовая электроника, кухня, ванная и уже отчаялся встретить хотя бы одного живого человека. Но вдруг вдалеке показалась маленькая скрюченная фигурка. То был дед, спешивший поскорее убраться с улицы. Антон нагнал его как раз в тот момент, когда старик старательно открывал входную дверь, что из-за ослабших склеротических рук ему все никак не удавалось сделать. Дед, поняв, что нет смысла делать вид будто бы не заметил идущего по пустой улице одинокого человека, развернулся и сказал: - не поможете?
- Конечно! – Антон поднялся на крыльцо, взял ключи и вставил их в замочную скважину, но проворачивать не стал. И, оставив их у себя в руке, продолжил: - Дед, подскажи короткую дорогу до бара! А то запутался я, иду все, иду. Из местных никого, указатели только на соседние отделы, карты никакой нет, думал спрошу у кого…
- Это какого же бара? Нет здесь никаких баров!
- Дед! Ты чего врешь! Я тебе плохое что сделал? Чем обидел может? А? – и Антон начал потихоньку надавливать на ключ сверху. Дверь со скрипом приподнялась, но не сошла с петель, да и замочная скважина осталась цела. – В чем дело? Все-таки не государственные секреты узнать пытаюсь. Где бар, говорю?
Старик схватил его за руку: - Ты мне-то не угрожай! И не такое слыхали. Бар твой - налево по видеоулице, а вон и она – он указал пальцем на следующий поворот налево. А соврал, потому что и без тебя пьяниц хватает – рука еще сильнее сжалась, и дед каким-то ловким движением толкнул Антона в грудь, да так, что тот чуть не упал.
Пошатываясь, он все же присел на одно колено и взялся за перила: Постойте! Ответьте еще на один вопрос, прошу! – набрав в грудь побольше воздуха, Антон сказал: где же все? Почему так тихо?
- Никак ты не местный? На митинге все, в центре. Бастуют! Я-то слишком стар для этого, пока иду, их там всех разгонят. А так, конечно, и мне бы надо. Город ни к черту обнищал за последние 10 лет. О людях совсем перестали думать - он провернул ключ в замке и, смачно сплюнув прямо на порог, зашел в дом. Напоследок, как бы в знак пренебрежения, громко хлопнув дверью.
Врожденную любовь к людям у Антона никто отнять не сможет, даже этот грубый старик, принявший его за пьяницу. Сотрудник детской комнаты отдыха решил, что у того неудачный день. И, еще раз взглянув на входную дверь на ладан дышащего дома, он еще больше утвердился в своей мысли: похоже неудачный день у старого длится уже несколько лет.