Слова Герасимова в голове все еще звучали, а Евгений смотрел в круглую темную дыру. А из глубины эхом разносился плеск. Взлетевшая, вывернутая от падения тела вода, где-то там внизу попала на стены, и теперь медленно стекая, журчала, и падала обратно, в свою мрачную обитель. Жека слушал ее плеск, и ловил себя на мысли, что раздумывает над тем, что именно хочет сейчас там рассмотреть, мертвую тишину или ухмылявшуюся, полную насмешки рожу. Исцарапанную рожу в побитых очках. Если бы произошел этот второй случай, он бы, Жека, тогда имел бы возможность на этом чертовом ублюдке, устроившим все это, отыграться.

Ведь, ублюдок, этот странный черный человек, улетел в эту темную дыру, и все то, что он творил здесь, не исчезло вслед за ним. Это в сказках, как только злой колдун бывал убитым, все творимое им зло исчезало в тот же миг. В реальной жизни было все не так.

Евгений оглянулся, он вдруг почувствовал себя так, словно его окатили водой, холодной, прямо из этого колодца. Он быстрым шагом подошел к Рябусову, и, вытаскивая из его все еще крепко сжимавших пальцев пистолет, спросил:

- Что тут произошло?

Петя был уже на ногах. Он тряс головой и тер уши. Петрович сидел все еще на земле, и глубоко дышал. Казалось, в отличие от Рябчука он понимал, что с ними произошло. И вдыхая воздух, и сглатывая, ожидал, когда его слух более-менее прибудет в норму.

И еще в отличие от Пети он даже с поврежденными органами чувств, умудрялся информацию, и получать, и анализировать.

- Герасим звонил?- все еще громко, но уже ближе к норме, спросил он,- что-то произошло?

Но Евгений не ответил. Он смотрел на теперь уже распластавшегося на земле Рябусова. И снова, и уже громче задал свой вопрос:

- Что здесь произошло, мать твою? Какого черта ты сюда из больницы приехал?

Рябусов приоткрыл глаза. На измазанном пылью и копотью лице, они показались невероятно белыми. От них, по грязной коже, лучиками пробежали морщинки, призванные изобразить гримасу боли. Затем открылся рот, но вместо слов из него вылетел хрип. И Рябусов, изогнувшись, задергался в приступе кашля.

- Бочка с солярой. Давно, когда еще внедорожник был, припас. Придурок этот шашку подложил.

- Я не об этом!- хотел оборвать его Евгений, но Рябусов свой рассказ продолжал.

- Рыбу, чтоб глушить. Тоже, когда-то припас …. Но потом забил на эту хрень.

И он снова зашелся кашлем. И Евгений подумал, что у него тоже от взрыва повредился слух. Но Рябусов, когда кашлять перестал, вдруг вскинул вперед руку, и указал куда-то.

- Там, под левым пассажирским сидением, папка. Темно-синяя папка.

Евгений проследил за его рукой взглядом, и увидел присыпанную мусором, и помятую, как и все здесь вокруг, серую ниву.

- Что там, в папке?

- Там на Костяна досье. Это он, напарник мой все это устроил.

- Чего?- не удержался Жека,- какой Костян? Какой на фиг Костян?! А это был кто?

Евгений поднялся и, вопрошая, указал рукой на колодец.

- Кто туда, в дыру эту хренову улетел?

Но ответ Рябусова был настолько же странным и неожиданным, насколько и преисполненным уверенности:

- Так, Костян и был,- ответил он, и снова зашелся в кашле.

- Ты чего несешь? Какого черта ты несешь?- прокричал Евгений так, будто тоже был оглушенным. Те, пережившие всю эту драму люди, кто со стороны за ними в этот момент наблюдал, именно так и думали.

И Жека быстрым шагом направился к ниве.

Лиза была уже не в силах выносить развернувшейся перед ней картины. И слезы, действительно, пришли ей на помощь. Они наполнили глаза, и все вокруг поплыло. Хотя охранник к ней уже приблизиться не пытался. Он на нее даже не смотрел, но его широко раскрытые глаза куда-то были устремлены. И он выглядел полностью парализованным. Да и сама Лиза, казалось, не могла сдвинуться с места тоже. Она хотела посмотреть на книги, которые шуршали своими страницами в этот момент. Но не могла, слезы не позволяли все точно рассмотреть. Они словно просто ее оберегали, скрывали то, от чего она могла бы сойти с ума. И лишь до слуха доносился шелест, доносился треск. Но и это можно было бы списать на проделки сквозняка. Тем более что дверь распахнулась, и в комнату ворвался кто-то вдруг еще.

- Лиза! Лиза!

Уже услышав голос Саньки Быстрова, девушка опустилась на колени, и разрыдалась.

- Что здесь, блин, творится?!

Санька потряс ее за плечи, осмотрел, не имела ли она каких-нибудь ран. А Лиза только всхлипывала и кивала головой, пытаясь дать ему понять, что все с ней хорошо, что просто была напугана. До предела, как сама тут же поняла. И чтобы это объяснить, махнула рукой в сторону застывшего, охваченного странной судорогой, человека.