- Кто это?- громко, скорее всего, намерено громко спросил Быстров, явно, чтобы человек его агрессивный тон расслышал, и испугался.

- Я не знаю. Боже, я не знаю. Я повела себя, как дура, блин последняя. О, Боже, Санька, я последняя дура,- сквозь слезы продавливала Лиза.

- Что? Что произошло?

- Он сказал. Он позвонил, и сказал, что знает, что есть у него от Деньки что-то.

Тут Лиза вдруг остановилась, посмотрела на Саньку, и перестала реветь.

- Послушай, но он хотел в эту квартиру попасть! Он не просто так мне позвонил. И откуда он вообще знает что-то о Денисе?

Лиза перестала реветь, и метнула вопросительный взгляд в сторону человека, Санька перестал ее успокаивать, в этом уже необходимости не было. И квартира внезапно тоже замерла. Казалось, в ней замер даже воздух. Еще секунду назад бушевавший сквозняк исчез. Странный, страшный человек в форме охранника вдруг тоже как-то изменился. Он обмяк, казалось, дыхание перевел, голову в сторону друзей повернул, и свой черный жесткий колючий взгляд в них воткнул.

- Что? Что опять происходит?- с новым беспокойством спросила девушка, отступая назад.

- Что?- только и спросил Санька.

- Здесь опять что-то не так,- тихо прошептала Лиза.

Едва она успела это договорить, человек сделал шаг вперед, но тут же завопил, и опустился на пол так, будто ноги его подогнулись, и он сложился, как перочинный нож. Свободно висевшая на нем одежда способствовала подобному эффекту.

Свой колючий взгляд он при этом от Лизы и Саньки не отрывал. Только теперь к двум мелким черным дырам его глаз, добавилась одна большая, его рот. И из него вылетал просто какой-то сумасшедший вой.

Человек вдруг изобразил на лице гримасу боли, и с размаха ударился головой о пол. Затем еще и еще раз. Он бился лицом о пол, пока вопль перестал свободно из его горла вылетать, теперь ему потребовалось протискиваться сквозь массу крови и соплей.

В следующую секунду человек вскочил. Лиза и Санька, уже казалось, сросшиеся в своих крепких объятиях своего страха друг с другом, мгновенно отступили на шаг назад. И молча теперь смотрели, как странный охранник бился о стены, пачкая их кровью. Он снова принялся орать. Затем присел, и прыгнул. Санька даже увидеть, понять и осознать не успел, как он оказался у его ног, и схватился за него. Но теперь из его разбитого в кровь рта стало нечто членораздельное литься.

- Нет! Не-е-ет,- вдруг захныкал человек,- нет, не надо бить. Не надо бить меня. Не надо.

В левое ухо Саньки ворвался новый крик. Какой-то взволнованный женский. Он тоже что-то кричал. Но парень не мог понять, что именно. Он отдирал от себя то противное существо, которое прицепилось к нему, которое ползло по нему вверх. Он пятился назад, отрывал от себя его измазанные в крови руки, с хрустом выламывал его пальцы. Этот хруст хорошо был слышен в окутавшей квартиру тишине. И тишину снова взорвал тот самый женский крик.

- Оставь его в покое! Что ты сделал с ним?!

Теперь смысл до Саньки долетел. Как вдруг дошло и содержание картины всей. А в картине этой, в этот самый момент дверь с треском распахнулась, и в квартиру вбежало трое полицейских. И стали вообще творить нечто невероятное. Они оторвали от него Лизу. А она, оказалось, тоже все это время пыталась его от странного существа оторвать. Они просто Лизу подняли, и развернули ее лицом к стене. Его самого схватили, и, за спину руки заломав, уложили прямо на стол. Тут же щелкнули наручники на его запястьях. Подошли к оравшей женщине, и стали спрашивать, что она видела, что произошло, и кто вызвал их, полицию.

- Я!- кричал Санька,- я вас вызвал, дебилы вы безмозглые!

За что тут же получил ладонью по лицу. Больно, получил, и до глубины души, неприятно. Но Санька все равно кричать продолжал:

- Вы эту тварь схватите! Это он!

Но тварь внезапно превратилась в человека. Побитого, изуродованного, но человека. Она лежала, пускала кровавые пузыри из носа, и скулила. А женщина, уже переставшая вопить, со странным азартом и вдохновением, поясняла полицейским, что именно она видела.

- Нет! Все это неправда!

Только эти, вырывавшиеся сквозь рыдания крики Лизы, время от времени забивали болтовню, непонятно откуда взявшейся тетки.

Воздух в послеполуденном городе, казалось, стоял. Если он и двигался, то еле-еле, кое-как, с горем пополам. Если б не машины, катавшиеся по улицам, разгонявшие его, не общественный транспорт, он остановился бы и вовсе.