Белокурая была быстра, как и все змеи. Но того, что сделал Тень, она не предусмотрела. Да и кто бы предусмотрел такое?

   Быстрым движением руки, раненой руки, Тень Орла распахнул ставни окна, выходящего на запад.

   Покои правителя затопило яркое закатное солнце. Оно мгновенно проникло во все уголки, не оставляя тьме ни единого шанса, словно торопилось наверстать все то упущенное время, когда его не пускали в эти комнаты.

   Дева тихо зашипела, словно обожглась... и пропала. Не медленно, а сразу, словно... словно бежала. Спасалась!

   Намокшая от крови повязка, наконец, совсем свалилась. Рука повисла плетью. Тень заворожено смотрел, как течет по ней на мозаичный пол его кровь. Вместе с ней уходила и жизнь. А Тень смотрел и поражался собственному равнодушию. Ему почему-то совсем не было страшно. Только до слез обидно.

   Как открылась дверь и в комнату стремительно вошли двое мужчин, а за ними - древняя старуха - рабыня, он не увидел.

   Заметив размотанную повязку, лужу крови и бледного как снег, даже синеватого "советника", Ритул бросился к нему, и в два прыжка оказался у ложа.

   Глаза Тени были широко раскрыты. И смотрели мимо Ритула. Он никак не отозвался ни на его окрик, ни на встряску.

   - Он умер, - сказала старая знахарка. Она подошла неспешно, и, взяв его за руку, погладила запястье сухим пальцем, - совсем недавно.

   Третий вошедший был высок ростом, сухощав и нетороплив.

   - Пусти меня, Кара!

   - Даний, божественный огонь в нем погас, - мягко возразила старуха, - зажечь его снова не в силах человеческих.

   - Твой Бог однажды смог. А он тогда еще был человеком.

   - Тогда помолись ему, Даний. Может быть, он поможет. Этот мужчина - христианин.

   Даний в немом изумлении уставился на старуху.

   - Так и есть, - кивком подтвердил Ритул, - Кара отвела его в свой храм. Когда он потерял кольцо. Он сказал, что ему нужна защита сильного бога.

   - Хм... Интересно, почему он решил, что этот бог сильнее всех прочих?

   - Из-за Франгиз. Он ведь так и не смог ее схватить, - спокойно, как о само-собой разумевшемся, поведал Ритул.

   Тонкая голубая жилка на виске Тени Орла вздрогнула. И вдруг забилась снова: медленно, но ровно.

   - Как просто, - потрясенно прошептал Даний, глядя на рану, затянувшуюся прямо на глазах, - и как удивительно...

   Рыжее солнце быстро катилось по плоским крышам к закату: ночи здесь наступали быстро. Северянина Ритула это поначалу беспокоило, потом перестало. Не то, чтобы он привык или притерпелся... Просто появилась куча других, более веских, поводов для беспокойства.

   Сейчас он тревожился из-за того, что оставил еще не совсем оправившегося от раны Кона совсем одного. Ну, не считая полусотни дворцовых стражей. Впрочем, его бы воля, он всю эту шатию сменил на одну Кару. Женщина была стара, как камни мостовых этого древнего города, но, как оказалось, дело свое она знала, и сумела уберечь хозяина лучше его, Ритула.

   Удр давно уже не верил в магические амулеты. И то, что две скрещенные палочки оказались сильнее трех демонов ночи, его порядком-таки смутило.

   - Неужели только из-за того, что на кресте умер твой Бог? - спросил он старую рабыню, ловко поившую обессиленного хозяина.

   Кара строго покачала головой, одновременно, ласково улыбаясь Кону. Как-то это у нее получилось.

   - Он отдал свою жизнь, чтобы всех нас спасти, - ответила Кара.

   - И что? - не понял Ритул.

   - Воин, бывало так, что ты заносил меч над обреченным мужчиной, а его женщина, или ребенок, бросались наперерез и закрывали его собой, своим слабым и хрупким телом?

   - Всякое бывало, - неопределенно отозвался Ритул.

   - И твоя рука ни разу не дрогнула?... Вот так-то, воин. Слабость - это великая сила.

   - Если в ней нет страха, - добавил знакомый голос. Он прозвучал от дверей.

   Даний вошел, улыбаясь. Новообращенный христианин, получивший при крещении греческое имя Константин, уставился на него со своего ложа, как конь на пожар. Неизвестно, чего Кон ждал от этого визита. Удр уже понял, что мстить Даний не собирается, и хвататься за оружие не стал.