Йонард кивнул, понял, мол, буду держаться за тобой.
Приблизив лицо к Бергу, почти в самое ухо Эрон рявкнул, помогая себе знаками:
- Не за мной, а за меня. Иначе погибнешь.
Йонард отлично запомнил эти семь шагов. Позже, они не раз снились ему в кошмарах, и он просыпался с позорным криком, мокрый как мышь. Буря, бушевавшая над городом, раз или два все же оторвала его подошвы от камня. Он вцепился в предплечья Эрона обеими руками и переставлял ноги, почти обвисая на певце. Он так и не понял потом, зачем Эрон согласился взять его с собой. Верно, потому, что просто не видел возможности переспорить.
В двух локтях от Дания урагану был положен предел.
Йонард вцепился взглядом в худое, резкое лицо, сведенное диким напряжением в злую гримасу. Лоб, верхняя губа, шея - все было в крупных каплях пота. Глаза закрыты.
Берг взглянул вперед, туда, куда НЕ СМОТРЕЛ Даний, и инстинктивно отшатнулся назад. Ужас пополам с изумлением взорвался в нем почище "гремучего порошка".
На расстоянии меньше четверти лиги от города гигансткая черная волна, величиной с гору, застыла, как будто замерзла.
Поднятые ладони правителя заметно подрагивали, и Йонард понял, что невероятная сила этого человека все же не беспредельна. А когда она закончится, закончится и все остальное.
- Даний, он мстит за своих дочерей, - проорал Йонард, - у него есть три дочери. Их обманул Тень Орла!
- Он заключил с ними договор. В обмен на жизнь или смерть, - Эрон тоже включился в объяснения, рискуя сорвать голос, - Тень не дал им ни того, ни другого.
Неизвестно, слышал их Даний, или нет. По лицу его ничего нельзя было прочитать, да и момент был явно не тот, чтобы разгадывать загадки. Йонард решился. Встав за спиной правителя, он положил свою огромную руку на его острое плечо. И тут...
Темный вихрь подхватил Берга. Тот даже не понял, поднимает его к звездам, или размазывает по земле. Сила, к которой он прикоснулся, оказалась колоссальной, гораздо больше, чем все, что он до сих пор видел, или хотя бы мог представить. А ведь он гордился, что видел Колизей...
- Жизнь или смерть, - услышал он вдруг. Голос звучал, словно в некотором отдалении, но очень отчетливо. И - этот голос не принадлежал человеку, в этом Йонард мог бы поклясться, слишком мало в нем было страсти. Йонард навострил уши.
- Человек знал, что ему придется отдать. Договор был заключен. И был нарушен. Обманщик должен быть наказан.
- Царь Пределов, твои дочери хотят не мстить, а жить.
- Ты?!! - бесстрастный голос трепыхнулся, как снулая рыба под ножем.
Йонард едва не повторил тоже самое, присоединив парочку заковыристых проклятий.
- Я говорил с ними, - Эрон торопился. Он тоже взял Дания за плечо, и огромная тяжесть, пусть даже поделенная на троих, ударила и его. Кем бы он там ни был, Берг чувствовал - ударила сильно. - Они хотят жить. Видеть солнце, держаться за руки, пить сок виноградной лозы, слушать песни, смеяться и плакать, влюбляться и быть любимыми, родить детей... Но невозможно узнать жизнь и не узнать смерть. Поэтому они и затеяли эту игру со смертными. Но чужая смерть - не замена. Как и чужая жизнь.
- Они бессмертны! - прорычал голос, - такими они появились на свет. Что я могу сделать?! Это их судьба. Даже боги не властны над судьбой.
- Они не бессмертны, Царь Пределов. Просто смерть не может их узнать. Назови их.
- Что? - изумился голос.
- Дай им имена. Ты можешь. У тебя хватит сил. Ты подаришь им смерть, а с ней и жизнь, которой они так желают.
- Ты хочешь, чтобы я сам отдал смерти своих дочерей? - в голосе, таком ровном, появились режущие кромки, - не слишком ли много за одну песню?
- Если желаешь, Владыка Глубин, я что-нибудь добавлю, - мгновенно подхватил Даний.
- Что ты можешь добавить, смертный? - могут ли боги смеяться? Похоже, в этом они ничуть не уступали людям.