-- Ставлю десять монет за то, что не доплывет! - азартно воскликнул Фрим.
-- Заметано, - отозвался Танкар.
На полпути человек, которого ловили, вдруг забился, ушел под воду и вынырнул уже без сабли. Люди Рифата заметно воодушевились.
-- Пятнадцать монет! - взвыл Фрим.
-- Принято.
Человек выбрался на берег в районе камней, дал в зубы подлетевшему стражнику, пнул второго, скинув его в воду, встряхнулся как пес и ринулся вперед, проломив толпу как гнилой забор. В образовавшийся коридор устремилась погоня.
-- Давай пятнадцать монет, - Танкар обернулся к Фриму... но того уже и след простыл.
Танкар обвел толпу задумчивым взглядом и неожиданно рассмеялся. Молодая женщина, та, что жарила рыбу и все слышала, поглядела на него с удивлением.
-- Приду к нему домой, - давясь смехом объяснил Танкар, - скажу, давай, Фрим, пятнадцать монет. А он ответит: какие десять монет? Никаких пяти монет я тебе не проигрывал! Ладно... Лувилла, дай ему четыре монеты, пусть подавится своими двумя... А вообще, катись ты со своей монетой...
Тонга летел по улице огромными прыжками. За спиной слышался топот городской стражи. Саблю он потерял, но даже если бы она была при нем, врагов было слишком много. К тому же, он не имел права умереть, пока не выполнит поручение своего повелителя.
Заросли акации укрыли его ненадолго. Не пробежав и полквартала Тонга вновь оказался под лучами злого солнца. Узкие боковые улочки манили нырнуть туда и скрыться в их спасительной тени и сонной тишине, но Тонга совсем не знал этот город и боялся попасть в тупик, в его положении, с висящей на плечах стражей, свернуть туда было все равно, что самому свернуть прямиком в городскую тюрьму.
Правда, были здесь еще и таинственные, запутанные и спасительные подземные лабиринты. Туда нет хода городской страже, оттуда нет выдачи. Но попасть туда было труднее, чем на обед к правителю Акры.
Какого-то невезучего торговца Боги вынесли не вовремя, да хорошо бы одного, но здешний лукавый бог Хальба распорядился так, что торговец вывел за собой мышастого ослика, запряженного в повозку со связками белых клокочущих кур. И Тонга с разбегу влетел прямо в эту повозку!
Тележка опрокинулась, ослик упал и обиженно заревел на весь квартал. Полудохлые куры сразу ожили и заклокотали. Ноги Тонги увязли в жирных тушках, взметнулись белые перья, попали в глаза, в нос... Тонга чихнул, зажмурясь, и тут подоспела погоня.
-- Стой! - рявкнул один, козлобородый человечек с лицом красным от бега по жаре и перекошенным нешуточным раздражением. Он хватал себя за бедро, но сабля сбилась и стражник никак не мог нашарить рукоять, - Стой, кому говорят!
А кому говорят?
Тонга огляделся, присел, схватил связанную курицу за мягкую шею и с размаха ударил стражника по уху. Голова с козлиной бородкой мотнулась в сторону, стражник упал на колени и Тонга добавил сверху той же несчастной курицей, едва не вколотив голову стражника в его же грудную клетку. В воздухе кружилась белая вьюга, за которой скрылась и улица, и Тонга и избитый стражник. Осел продолжал реветь, хозяин повозки кричал тонко и так пронзительно, что его визг перекрыл даже рев осла:
-- Люди! Поглядите, шо они сделали с бедного Шемаха? И на какую же выгоду они меня порушили?!
Тонга на что-то наступил, оно хрустнуло под ногой и брызнуло чем-то липким. Спустя мгновение он понял, что одна из связанных кур снеслась с перепугу и он раздавил яйцо. Грозный топот отставшей погони ворвался в белый туман. Яростные крики совсем оглушили бедного Тонгу. Он не понимал и половины, язык, на котором говорила Акра, не был ему родным... Он вдруг сообразил что курица, которой он отбился от козлобородого, мертва, и отстраненно пожалел бедную ни в чем не повинную птицу.
Тонга не помнил, как в его руке оказалась сабля стражника и как он ударил выросшую перед глазами фигуру. Ударил плашмя, помня суровые законы Акры и жестокую казнь, которая полагалась за убийство стражника или чиновника. Тот крякнул и сел на мостовую прямо в яичный желток, а Тонга, не помня себя от ужаса, полетел вперед. В спину ему ударил ослиный рев, крик боли, грязная ругань на нескольких языках по адресу несчастного копытного. Тонга бежал так, словно у него на ногах выросли крылья и по улице, навстречу ему, плыл, густея, сочный запах спелых дынь.