Как только он увидел другую сторону, он не мог ее развидеть. Мужчина старался сосредоточить свой взор на каменном мостике, проходя по нему, на шепчущихся за барной стойкой потных прохожих, жаждущих минутной передышки от солнца, на группе юных ведьм, проходивших мимо него; но он видел только эту часть, ее унылость, и от этого вся веселая улица казалась жалким фасадом.

Из Брюсселя в Гент. Снова возвратиться в Брюссель за Поттером. Завтра в Амстердам. Из Амстердама в Берлин, из Берлина в Стокгольм, из Стокгольма в Хельсинки.

Альбус велел ему найти магазин сладостей на западном берегу реки. Северус легко заметил его: на нем красовалась вычурная вывеска с надписью « Confiserie» и витрины, настолько красочно-приторные, что его уже тошнило.

Он распахнул дверь.

Среди гор нуги и шоколада в золотых обертках спряталась молодая женщина, одетая как матрос. Она склонилась над толстым томом, выглядевшим потрепанным от чтения, не обращая внимания на присутствие Северуса, пока он не заявил о себе с помощью коробки с чаем Goedemorgen, поспешно извлеченного из витрины магазина по пути к ней.

Девушка вздрогнула, затем улыбнулась ему и сказала что-то, что звучало совсем не как нидерландский, но и не по-английски. Должно быть, на его лице отразилось замешательство, потому что она сразу исправилась:

— Английский, да?— как будто у него не было от нее никаких секретов.

— Да, пожалуйста, — сказал он, безуспешно пытаясь не смутиться.

— Я услышала твой ужасный акцент, поэтому я подумала, что ты француз, — сказала она с ужасным акцентом, — Чем я могу помочь?

— Я здесь, чтобы увидеть мистера Ливена Хетцеля.

Девушка сразу же потеряла интерес:

— Наверху, — сказала она, указывая мизинцем, снова утыкаясь в книгу.

Северус последовал за мизинцем к лестнице, затем наверх, по странному извилистому пути у задней стены, теснясь в узком пространстве, пока не вывалился в узкую комнату с видом на улицу. Там, за столом, казавшимся карликом под пишущей машинкой из розовой меди, сидел бородатый мужчина, которого Северус не знал, но предположил, что это Ливен Хетцель, а рядом с ним Альбус.

Северус почувствовал волну тошнотворного облегчения.

— А, Северус, — сказал Альбус, вставая на ноги, держа в руках чашку в золотой оправе. Как будто он ее заслужил, как будто он прошел через это испытание наравне с Северусом, как будто не он лениво аппарировал сюда четверть часа назад,— У тебя усталый вид. Прошу, познакомься с моим хорошим другом Ливеном. Мы должны поблагодарить его за возможность побеседовать друг с другом. Он один из самых добрых людей, которых я знаю.

Хетцель, казалось, был совершенно не в восторге от похвалы, но встал, пожимая Северусу руку. Затем он поймал его взгляд и спросил грубым голосом, прерывающимся на гласных: — Вы сообщник? Где он вас находит? Будешь чай?

Северус не был уверен, на какой вопрос он должен был ответить, но прежде чем он определился, Хетцель снова оборвал его:

— Звонит он и говорит, о, Ливен, нам нужен твой магазин для тайной встречи, что-то там о ребёнке, убийце, тёмном лорде, коррумпированном министре и прочее, могу ли я дать моему человеку твой адрес? Вот я и спрашиваю, подождите, кому именно? Коррумпированному министру? Ребёнку?

— Убийце, — спокойно ответил Северус.

— По крайней мере, у него сохранилось чувство юмора, — обратился Хетцель к Альбусу, — Ты позволил ему оставить это себе, не так ли? Молодец. Вот, пей чай, сообщник, он тебя совсем уже заездил, как я слышал. Садись. Клянусь, вечно эти заговоры, вся эта конспирация и никакого покоя. Но где же эта ваша война, я тебя спрашиваю?

— Она приближается, — заверил Альбус, сверкая глазами.

— Ах, война всегда впереди, — Хетцель подтолкнул Северуса к стулу, — Война всегда надвигается, но некоторые из нас умрут раньше, чем получат свою войну, не так ли?

— Боюсь, твои аргументы останутся без внимания, — улыбнулся Альбус. Он был слишком веселым, когда настаивал на этом чертовом чаепитии по связному зеркалу, — Северус ничто, если он не предан делу.

— Предан делу! Это удел молодых. Или таких старых, кому больше нечего делать, а? Нужно быть фанатиком, чтобы быть преданным этому делу, — он ткнул пальцем в сторону Северуса,

— Сколько тебе лет?

— Тридцать два.

— Еще достаточно молод. Ты скоро одумаешься.

Северус не хотел этого так же, как и сидеть здесь и слушать, как они оба перекидываются друг с другом насмешками. Поэтому он перевел свой кислый взгляд на Альбуса и напомнил:

— Вы сказали, что у вас есть новости?

— Это так. Хорошая новость заключается в том, что Министерство, похоже, еще не знает, что Гарри покинул страну. Мне удалось убедить их, что он со своей семьей. Менее радостная новость заключается в том, что я пытался запланировать встречу с Корнелиусом, чтобы попытаться прийти к пониманию за пределами здания суда, но он уклонялся. Кажется, кто-то другой шепчет ему на ухо.

Хетцель театрально вздохнул:

— Все они в конце концов устают от твоего манипулирования, не так ли? Эти политические марионетки.

Северус проигнорировал его:

— Как вы думаете, кто это?

— Ходят слухи, что Люциус Малфой в последнее время был особенно близок к министру, — сказал Альбус Северусу, хотя его глаза, казалось, были вынуждены метнуться к Хетцелю, хотя он и не стал отвечать ему, — Как ты думаешь, возможно ли, что он поверил рассказу Гарри и пытается вернуть благосклонность своего старого хозяина?

— Нет, — В этом Северус не сомневался, — Нет, вера в это разрушила бы статус-кво Люциуса, а в его нынешнем положении верить почти не во что. Но он, возможно, осознал то же самое, что вы мне сказали: что Поттер — ценный актив, и что сейчас идеальный момент, чтобы схватить его. Каким бы образом его ни использовали, какой бы партии он ни был нужен, он поможет обрести власть, и Люциус явно заинтересован в этом. И если он сможет действовать так, чтобы в дальнейшем можно было это переформулировать таким образом, что будет соответствовать рассказу о верности Темному Лорду… если история Поттера окажется правдой — тем лучше.

Альбус медленно кивнул:

— Я полагаю, что тогда он может попытаться забрать у меня опекунство и передать его аффилированной стороне, чтобы он мог получить к нему доступ, когда ему это понадобится. На данный момент тетя и дядя Гарри остаются официальными опекунами, но, поскольку я стал исполнителем воли Лили и Джеймса и всех невыполненных обязательств, магический закон на моей стороне, чтобы принимать любые решения, не посоветовавшись с ними.

— Как удобно для вас, — заметил Северус, на этот раз оценив приподнятую бровь Хетцеля.

— На самом деле это предложила Лили, — улыбнулся Альбус,— Она понимала, что Гарри так или иначе станет важной частью войны, и считала жизненно важным, чтобы он оставался под защитой Ордена.

Северус рассмеялся:

— Она продала своего ребенка той партии, которая наиболее тесно связана с ее политическими взглядами. Образцовая мать.

— Не осуждай ее слишком строго за то, что она сделала трудный выбор в трудное время.

— Я буду судить ее, как мне заблагорассудится, — сказал он серьезно.

Дамблдор, возможно, забыл, но у них было кое-что общее, у них обоих: она всегда была фанатиком, даже если ее верность шла по тем дорогам, которые Северус обнаружил позже; даже если это была верность, в конце концов, главным образом самой себе и всем, кого она считала своими.

— Само собой, я мог бы помочь тебе узнать, что именно планирует Люциус. Если бы я вернулся в деревню и сделал свою работу… — попытался Северус, хотя и без особой надежды.

Альбус посмотрел на него так, будто знал, что Северус не сильно и надеется, как будто это была их особая шутка. Сообщение тайного понимания: он каждый раз предлагал подобное, как приманку, и то, что он это делал, тоже было их особой шуткой — и, в конце концов, это не имело значения.