«Тебе, Улукиткан, были доступны тайны природы, ты был великим следопытом, учителем, другом».
А на плите, что была положена на могильный холм перед туром, — слова самого Улукиткана:
«Мать дает жизнь, годы — мудрость».
И как знать, не тогда ли пришла мысль, что лучшим памятником и ему самому будет вот такой же геодезический тур на одном из саянских перевалов…
Может быть, тогда, а может, и раньше. Всего-то скорее — раньше.
«В пятнадцати километрах от нас был виден пик Грандиозный, возвышающийся над всей округой, — еще много лет назад писал Федосеев. — Абсолютная отметка Грандиозного — 2922 метра… Этот пик принято считать главной вершиной центральной части Восточного Саяна».
Широко известна стихотворная строка: «В горах мое сердце». Хорошо сказано: поэтично, образно. И все же строка отдает некоей красивостью: если ты родился среди гор, то где же еще быть твоему сердцу, как не на родине? Ежели же ты полюбил горы, то в чем исток твоей любви?
Завершив последнюю экспедицию и посидев у последнего таежного костра, Григорий Анисимович уехал из Сибири и поселился на своей родине — на Кубани. Но сердце его осталось там, на Саянских перевалах. И в данном случае это уже не красивая поэтическая метафора: большую и лучшую, «главную» часть своей жизни он провел именно здесь, провел в преодолении недоступных горных хребтов. Так что естественным было и его желание быть похороненным там, где он когда-то увидел пики Грандиозный и Поднебесный, где оставил затем на кедре — память о своей первой экспедиции.
Григорий Анисимович Федосеев скоропостижно скончался 29 июня 1968 года, накануне своего семидесятилетия. И во исполнение последней воли покойного были заказаны две урны: одна для Краснодара, где оставались его родные и близкие, другая — для Саян.
Ближайший друг Федосеева Кирилл Лебедев, сразу же отправившийся на рекогносцировку в Саяны, облюбовал там отрог Грандиозного — величественный перевал Идэн. На этом перевале им вместе с друзьями и соратниками Григория Анисимовича — Трофимом Пугачевым, Михаилом Куцим и его сыном Женей — был поставлен видный издалека обелиск из золотистого оксидированного металла. В восьмигранном каменном основании его согласно завещанию замурована урна с прахом Григория Анисимовича. На одной из граней на металлической плите отлиты его слова:
«…Карта…
Как просто на нее смотреть и как не просто, порою мучительно трудно создавать ее!»
Вскоре после открытия памятника последовало решение правительства России о присвоении этому горному перевалу имени Федосеева, под которым он теперь и значится на государственной карте и в атласах мира.
Ныне через перевал Федосеева пролег туристический маршрут, связывающий строящуюся Байкало-Амурскую магистраль с новыми городами и промышленными комплексами.
Федосеевский перевал… Федосеевский маршрут… Тропа Федосеева…
Прекрасно, когда человек оставляет после себя тропу в жизни. Вдвойне долговечна память о нем, когда он оставляет свою тропу, свой след и в литературе!
Семен Шуртаков
Мы идем по Восточному Саяну
(Записки путешественника)
Посвящаю полевикам — геодезистам, топографам, географам — создателям карты нашей Родины,
Сквозь мертвый лес
Узкая дорога змейкой обогнула Черемшанку — последний поселок на реке Казыр и, перевалив через сопку, скрылась в тайге. Еще не светало. Лошади, поматывая головами, шли дружно. Вел обоз Прокопий Днепровский. Слегка сгорбленная спина, крупные размашистые шаги придавали фигуре этого человека выражение особой силы и уверенности. Он изредка поворачивал голову и, не останавливаясь, покрикивал на переднего коня:
— Ну ты, Бурка, шевелись!..
От этого властного окрика лошади оживились, но продолжали идти своим обычным ходом.
Днепровский — прекрасный охотник и хороший следопыт. Уже много лет он был членом нашей экспедиции. К нам Прокопий попал еще в 1934 году, когда мы вели работу в Забайкалье. Скромному, трудолюбивому колхознику из поселка Харагун понравилась экспедиционная жизнь. Он понял, что, работая с нами, своими знаниями природы, повадок зверей, птиц может принести пользу Родине, и остался в экспедиции на долгие годы. Природа наградила его шестым чувством, пользуясь которым он никогда не плутал в тайге и горах и не раз выручал товарищей из беды. В его присутствии все чувствовали себя как-то увереннее, тверже.
«Этот не сдаст! Этот выручит!..» — невольно думалось о нем.