— Веди себя с достоинством, какое прилично Избранной богами, — пронёсся над ухом шёпот Гильгамеша.

Словно лёгкий порыв ветра подтолкнул вперёд, и я послушно ступила навстречу золотистому мерцанию.

[1] Дуат — мир мёртвых в египетской мифологии.

Первое, что увидела, когда вошла в сияющее облако — золотая голова льва, будто выступающая из противоположной стены длинного зала. Она была настолько огромной, что я без труда рассмотрела завитки гривы и глаза — сверкающие изумруды. Под головой — трон, на троне — Владыка Ветра и его Владычица. Мозаичная дорожка заканчивалась у ступеней трона. По обеим сторонам дорожки — узкие бассейны с розовыми лотосами, в чашечках которых мерцали огоньки свечей. Свечи были и в маленьких нишах по всей высоте колонн, выстроившихся за бассейнами. Между колоннами на подушках расположились мужчины и женщины в белых одеждах — шумерские божества? Следуя напутствию Гильгамеша вести себя с достоинством, я старалась не слишком вертеть головой, но огромное количество украшений на собравшихся всё равно бросалось в глаза. Может, отданные за меня на аукционе богатства не были такой уж потерей для этого зажиточного пантеона? Шаг, ещё шаг... Мои ноги в невесомых сандалиях ступают бесшумно. Слышу только потрескивание свечей, собравшиеся не издают ни звука, но я чувствую на себе их взгляды. Любопытные? Или оценивающие — подхожу ли на роль "Избранной"? Вот и трон. Вблизи ступени оказались гораздо выше. Я запрокинула голову, чтобы рассмотреть сидевших на нём. Смуглые лица, чёрные кудри и тёмные глаза, пристально меня разглядывающие. Он — с тщательно завитой бородой, она — со сложной причёской. На обоих драгоценностей ещё больше, чем на остальных — и как только сохраняют осанку?

— Что ж, теперь понимаю, почему ты не пожалел моего дыхания, чтобы завладеть этим сокровищем, Бесстрашный Гильгамеш, — раздался с трона глубокий голос. — Твой выбор — выше всех похвал.

Одна из фигур возле крайней колонны слева поднялась и учтиво поклонилась, сложив на животе кисти рук. Я узнала в кланяющемся правителя Урука — и когда только успел сюда перебраться? Владыка благосклонно кивнул.

— А что скажешь ты, мой сын?

От колонны справа тотчас поднялась ещё одна фигура — взлохмаченные волосы до плеч, хищные желтоватые глаза навыкате.

— Мардук ослеплён, отец! И испрашивает твоего позволения на право быть вторым!

Я слегка растерялась: это — и есть Мардук? Выглядит, как Аквамен на стероидах, говорит о себе в третьем лице, как безликий убийца из "Игры престолов", и... о каком праве речь?

— Оно даровано тебе, сын, — милостиво согласился Владыка и, вскинув голову, обратился ко всем:

— Красота девушки — несомненна. Все критерии соблюдены. Она достойна быть Избранной и, как воплощение богини, получает имя "Эанна".

Присутствующие ответили дружным восхищённым бормотанием, и я не выдержала:

— Простите, что вмешиваюсь, но хотелось бы узнать... "Избранная" для чего? И... о каком праве речь?

Бормотание смолкло. Владыка Ветра воззрился на меня с удивлением, будто заговорила не я, а один из покачивавшихся на воде лотосов. Гильгамеш одарил меня взглядом, каким инквизитору впору провожать на аутодафе приговорённую им ведьму. Сам виноват — просила же всё объяснить! Тогда бы до конца аудиенции изображала из себя "статую"! Ситуацию спасла дама, восседавшая на троне рядом с Владыкой и до сих пор не проронившая ни слова — ей роль "статуи" удавалась лучше, чем мне. Ободряюще улыбнувшись, она ласково проговорила:

— Всё прояснится в своё время, дитя. Ни о чём не тревожься.

Уклончивое обещание, но её слова разрядили напряжение, вызванное шоком от того, что "Избранная", оказывается, умеет говорить — снова послышалось бормотание. А Владыка Ветра поднялся с трона и объявил:

— Насладимся трапезой в Саду Тысячи Рассветов!

Утешавшая меня дама встала вслед за ним, и львиная голова за их спинами вдруг ожила. С рёвом разверзла пасть — один в один заставка кинокомпании MGM — и, не успела я моргнуть, как оба исчезли, будто чудовище с изумрудными глазами их поглотило. Никто, кроме меня, не впечатлился эффектным уходом божественной четы. Собравшиеся с готовностью поднялись со своих мест и, переговариваясь, направились кто к выходу, кто ко мне. Я растерянно разглядывала их, пока они разглядывали меня. Меднокожие с разным оттенком смуглости. Глаза — вся гамма зелёного, жёлтого и коричневого. Волосы — тёмные и, чаще всего, вьющиеся. Несмотря на то, что и мои волосы — тёмные, я, по сравнению с ними, казалась альбиносом. В устремлённых на меня взглядах не было враждебности — только любопытство, в некоторых — вожделение. Но в этом всех превзошёл "Аквамен", назвавший себя Мардуком. От похоти, горевшей в его глазах, хотелось поёжиться — и я не стала сдерживаться. Вдруг что-то коснулось спины, и я вздрогнула от неожиданности, но тут же благодарно улыбнулась — это Гильгамеш накинул мне на плечи плащ и коротко распорядился: