— А нужно? — нарочито удивилась я.

Правитель Урука неопределённо повёл могучими плечами.

— Ещё вопрос — на этот, надеюсь, ответишь более внятно, — я немного понизила голос. — Ты тоже собираешься воспользоваться своим "правом"?

— А как без этого сможешь утверждать перед кем бы то ни было, что беременна? От меня.

Прежде чем я успела решить, как к этому отнестись, зазвучала музыка, очень необычная, странная и... казалось, её издают цветы или сам воздух. С неба спустился светящийся диск, на котором в величественных позах застыли Владыка Энлиль и его...

— Как её хотя бы зовут? — шёпотом спросила я Гильгамеша.

— Светлая Нинлиль — Госпожа Открытого Поля и Радости, — прозвучал над ухом незнакомый голос, и я обернулась навстречу новому божеству: высокому, очень стройному, с чёрными волосами, смуглой кожей и глазами цвета дикого мёда.

— Мудрый Энки, — безо всякого выражения бросил Гильгамеш.

Тот грациозно склонил голову и просканировал меня с ног до головы любопытно-плотоядным взглядом.

— Вблизи ты ещё соблазнительнее, прекрасная Эанна, — негромкий голос обволакивал, словно патока. — Неудивительно, что владыка Дуата так бесчинствовал, требуя вернуть тебя ему.

— Б-бесчинствовал? — уточнила я. — Анубис?

— Уверен, мы ещё о нём услышим, — обещающе улыбнулся он, и взгляд медовых глаз переместился на Гильгамеша. — А ты, Бесстрашный, снова сумел уязвить недруга. И как это тебе удаётся?

— Наверное, так же, как удавалось всё и всегда — играючи, — раздался мелодичный голосок.

Его обладательница выплыла из-за спины "Мудрого Энки", и я только что не приоткрыла рот. Девица была настоящей красавицей — с яркими пухлыми губками, янтарными глазами и самыми пушистыми ресницами, какие я когда-либо видела. Чёрные волосы окутывали её фигуру, изгибы которой могли бы заставить и камень изойти росой. Чувственность исходила от неё волнами, а смуглое лицо со взглядом опытной куртизанки излучало обещание неземного блаженства. Энки при виде неё расплылся в улыбке, а взгляд Гильгамеша стал пустым, лицо — подчёркнуто равнодушным, и у меня мелькнула догадка: может, равнодушие скрывает некогда отвергнутую страсть?

— Несравненная Иштар! — бархатисто приветствовал вновь прибывшую Энки.

— Иштар? — не поверила я. — Богиня красоты и плотского наслаждения?

— Ты слышала обо мне, надиту? Тем лучше, — она, как только что Энки, тоже "прощупала" меня взглядом и удовлетворённо кивнула. — Соглашусь с Великим Энлилем: выбор могучего Гильгамеша — безупречен. Эти глаза цвета лазурного неба, одним взглядом воспламенившие Владыку Дуата, способны на многое. Ты будешь достойной заменой, моё смертное воплощение.

— Твоё... что? — не поняла я.

Она рассмеялась — будто зазвенел хрусталь, в глазах мелькнули лукавые огоньки, и я поймала себя на мысли, что божественная красотка вызывает у меня сильнейшую неприязнь. Но тут снова вмешался Гильгамеш:

— Владыка и Владычица Ветра начинают трапезу. Поспешим!

Энлиль и его дама сердца уже в самом деле расположились за столом, а мой желудок от голода сжался до размера жёлудя, и я была совсем не против отложить дальнейшее выяснение истины на потом. Послушно последовала за Гильгамешем, но остальные божества ринулись к столу оголодавшей толпой, и в толчее я потеряла моего "попечителя". Замедлив шаг, осмотрелась и подпрыгнула от неожиданности, услышав над ухом:

— Раздели трапезу с Мардуком, Дева с Глазами Цвета Неба!

Я едва сдержала стон — только сына Владыки Ветра, запросившего право "быть вторым", сейчас и не хватает! Но ссориться с наследником пантеона за первой же трапезой, да ещё на голодный желудок не хотелось, и я приветливо улыбнулась. Бешеные глаза наследника жарко полыхнули, рука потянулась к моей талии, но я, увернувшись, подхватила его под локоть и улыбнулась ещё приветливее:

— Проводишь меня к столу, сын Владыки Ветра?

По тому, как он вцепился в мою руку, как засветилось грубоватое лицо, я поняла, что сделала что-то или очень правильное или очень глупое. Что, если он расценит мой жест, как поощрение, и запросит "право" на несколько ночей вместо одной? Вообще, пора отнестись к ситуации серьёзно. Окружающие божества, включая Мардука, страстно сжимающего мою ладонь, явно не шутят, намереваясь сделать из меня ритуальную блудницу, и придётся очень постараться, чтобы избежать этой жалкой участи. Причём, одними остроумием и обаянием, всегда выручавшими на родной Земле, не обойтись. Придётся прибегнуть к более тяжёлой артиллерии — хитрости, которой, по словам сестрицы Джули, мне не занимать. Пожалуй, она права — без хитрости я бы не стала заместителем главного редактора студенческой газеты в первый же год учёбы. Эту очень престижную позицию оспаривали около сотни студентов — некоторые умнее меня, многие — опытнее. Но ни один не оказался хитрее. Меня вдруг охватило радостное возбуждение — наверное, подобное испытывает азартный игрок накануне грандиозной игры. Мардук как раз подвёл меня к столу. Стараясь подавить ликующую ухмылку, я обвела торжествующим взглядом расположившихся для пира божеств. Бедняги. И не подозревают ещё, какое разочарование их ждёт. Мило улыбнувшись Мардуку, я легко коснулась губами заросшей щетиной щеки и, мысленно умилившись его затрепетавшим ноздрям, опустилась на украшенную перламутром скамью. Мардук плюхнулся рядом, придвинувшись так, что чуть не столкнул меня с неё. Я снова улыбнулась, подавив желание отодвинуться, и чуть поморщилась от знакомого хрустального смеха.