– Ты куришь? – он заметил початую пачку.

– Да.

– Твоё тело – твоё дело. Но, будь добра, не в доме.

Вот и отлично, это была как раз та реакция, на которую я и рассчитывала. Теперь я с чистой совестью могу бегать на крыльцо сколько угодно, не чувствуя его сверлящего взгляда между лопаток. Возможно, я там даже поселюсь.

– Устала?

Я замерла. А вот это было неожиданно. Он поднялся с дивана и подошёл к столу.

– Давай я сам. Ляг, отдохни.

Я покосилась на него, вытащила книгу из пакета и направилась к дивану. Благодарности он от меня не дождётся, вежливой я буду в следующей жизни. Улёгшись на нагретое его телом место, я вытянула ноги, закинув босые ступни на подлокотник, и чувствуя, как мускул за мускулом расслабляется уставшая спина. Ох, это просто праздник какой-то. Дождавшись, когда он уберётся на кухню с пакетом, я, наконец, раскрыла книгу. Но через пять страниц строчки поплыли у меня перед глазами, и я провалилась в сон, так и не осилив завязку сюжета хоть до какой-то логической точки.

Проснувшись, я первым делом увидела на столе кипящий электрический чайник. Из носика вырывалась струя пара, а мой подельник стоял у стола и держал над ней один из конвертов. Заметив мои открытые глаза, он пояснил:

– Ты же брала их в руки. Я где-то читал, что так можно убрать с бумаги отпечатки пальцев.

– Ты умеешь читать? – я ляпнула это автоматически, пытаясь разобрать окончание фразы и всё-таки понять, что же он делает. И зря ляпнула, потому что на его лице расцвела та самая улыбка.

– Умею. Кстати, о чём твоя книга? Ты так нежно её обнимала во сне.

– Долго объяснять. На первых пяти страницах там уже убили двоих человек.

– Интересный у тебя вкус, но я почему-то не удивлён. Убивали так скучно, что тебе не хватило драйва?

Я молчала. Он подошёл и сел на пол рядом с диваном, скрестив по-турецки длинные ноги. На мой вкус, даже слишком близко. Я даже могла бы дотянуться до него рукой, если бы захотела.

– Ну поговори со мной. Я правда не собираюсь тебе никак вредить, я просто здесь хочу пожить. И мне тоже просто чудовищно скучно, гораздо скучнее, чем тебе, ты хотя бы на улицу можешь ходить. А ещё четыре с половиной дня сидеть.

– Давай я тебе телефон разблокирую. Смотри там тик-токи и что там тебе надо. Он разблокируется...эээ, – я забыла слово. Ну, как забыла. Не знала.

– Отпечатком пальца, да?

Я шутку не оценила и протянула ему руку.

– Вот этот, прикладывай.

Он достал телефон из кармана брюк и ткнул кнопку включения. Потом ещё раз.

– Эх, телефон разрядился. Ты есть хочешь? Я тебе оставил.

– Очень благородно, что ты приготовил еду.

– Ну, я-то тебя точно не отравлю, это не в моих интересах, да и нечем, если честно. А ты меня вполне можешь. Поэтому я тебя к готовке не подпущу. Ничего личного.

А я-то думала, что он искренне. Показалось.

– Пойдём на кухню, зарядка для телефона была где-то там.

На обед были макароны. Они уже остыли и слиплись, причём, судя по всему, ещё в процессе приготовления, и даже разогрев в микроволновке с куском сливочного масла ситуацию не исправил. Ничего, я тоже не привередливая. Есть хотелось очень, аппетит я себе нагуляла, поэтому съела всё, что осталось, и это даже показалось мне вкусным.

На тёмном экране моего телефона медленно увеличивались цифры в индикаторе заряда батареи, а мы шли дальше по пунктам нашего плана. Чёрт, его плана, когда это он успел стать и моим тоже?

Мы сидели за столом в большой комнате и писали письма. Когда мы вчера обсуждали дальнейшие действия, он настоял на том, что нужно как-то попрозрачнее намекнуть руководству команды, что его в самом деле похитили. Чтобы не подумали, что сам сбежал. На мой взгляд, идея сделать это подмётным письмом выглядела несколько театрально, но кто я такая, чтобы мешать человеку развлекаться? Моей задачей было следить, чтобы он своими развлечениями не подставил меня. Для этого и понадобилась поездка к чёрту на кулички, чтобы найти почтовое отделение, где меня хотя бы не запалят сразу. А на случай, если зрение меня подвело, и камеры там всё же были, я готовила себе страховку – второе письмо, которое отправится в ящик вместе с первым. Если мне будут что-то предъявлять, я его с чистой совестью признаю – да, была там, да, вот моё письмо. А вот это вот, со слёзными мольбами, я вижу первый раз.