— Может быть, потому что ты мне доверился? — продолжала размышлять вслух Пискля.

И стиснутые кулаки упали сами собой. Коротышка даже ободрал костяшки пальцев об пол. Ужас охватил его. Он услышал, как она продолжает рассуждать:

— А может, потому что ты — это ты. И ты всегда был добр ко мне, Коротышка…

Неужели она забыла, как он в детстве дразнил ее? Или просто решила, что теперь эти воспоминания ничего не значат? Или даже догадалась, что его дерзкое поведение имело и совсем иное значение? Рыдания стиснули ему грудь.

— Что ты? — Она снова схватила его за руку. — В чем дело, Коротышка? Скажи мне!

— Нам необходимо как можно скорее бежать отсюда! — простонал он. — И попытаться спастись. — Бежать, спастись — от чего-то более страшного, чем сама смерть. Да, это он понимал отлично. — Но кто поможет нам, Пискля? Кого мы могли бы попросить?

Она довольно долго молчала, молчал и он, слушая, как кровь молотом стучит у него в висках. Потом вдруг совершенно спокойным голосом она предложила:

— Как ты насчет Косоглазого?

Целый вихрь мыслей пронесся в его мозгу, но он, сдерживая себя, воскликнул:

— Косоглазый?! Этот надоеда?!

— Если ты позволишь ему помочь нам, он будет считать тебя богом солнца! — тихо заметила Пискля.

— Нет. Этот малявка всегда слишком громко орет и слишком много суетится. Он же минуты не может посидеть спокойно. Нет, Пискля, он наведет гоблинов прямо на нас!

— Послушай, — вздохнула Пискля, — если ты считаешь, что нас обязательно должно быть трое, чтобы открыть дверь, то мне остается просто поверить тебе и все. Но в таком случае придется и тебе просто поверить мне, а нам обоим — довериться Косоглазому. Или у нас ничего не выйдет. Разве я не права?

Коротышка устало привалился к стене, совершенно раздавленный тяжкими и неожиданными сомнениями. Пискля встала.

— Подожди здесь, — сказала ока и неслышно метнулась к входу в спальню.

Коротышка остался один. Он был охвачен бурей мыслей и чувств. Не в силах совладать с волнением, он даже кулаком стукнул по каменному полу. Что же ему делать, как быть? Можно, конечно, уйти, прежде чем вернется Пискля и приведет с собой Косоглазого. Эти двое, скорее всего, побоятся даже близко подойти к гоблинам. А уж сам-то он как-нибудь проскользнет у них под носом, он привык, ведь он так давно крадет по ночам еду и воду, и гоблины ни разу его не поймали. Да, в одиночку он вполне может рискнуть. К тому же бегает он тоже быстро, вряд ли кто-то способен его поймать… Нет, гоблины все-таки бегают куда быстрее… С другой стороны, не такие уж они и сильные, эти гоблины… С одним-то гоблином он, пожалуй, вполне справится… Может даже убить того, кто его заметит, а потом быстренько удерет, пока не явились остальные.

Он мог бы, мог бы!..

А Пискля? Пусть остается заложницей?

Нет. И Коротышка не двинулся с места.

Он медленно, с трудом встал, лишь когда заметил две неясные тени, показавшиеся из-за угла. Сердце сразу перестало биться как бешеное. Вернулась прежняя ясность мыслей. Все, теперь для страха и сомнений просто не осталось времени.

— Пошли скорей, — велел он и, не оборачиваясь, двинулся вперед.

— А куда? И зачем? — Вопросы так и посыпались у Косоглазого изо рта.

— Тише! — прошептала Пискля, крепче сжимая его руку. — Ты же обещал вести себя тихо, если хочешь участвовать вместе с нами в одном приключении, и делать то, что тебе будет велено. Мы с Коротышкой тебе поверили, так что, уж пожалуйста, не подведи нас!

Косоглазый с шумом втянул в себя воздух и даже дыхание затаил от важности момента.

Пискля вдруг дернула Коротышку за край рубахи. Он обернулся и увидел, что на щеках у нее блестят следы слез.

— А как же остальные? — жалобно спросила она. — С ними-то что будет? Малыши спали, когда я уходила… Но мы же не можем просто так их бросить?

— Нам со всеми разом ни за что не справиться, — ответил Коротышка. — Может быть, мы сумеем забрать их позже, когда выберемся на свободу и позовем кого-нибудь на помощь…

— Мы точно попытаемся их забрать? Честное слово?

— Не знаю, Пискля. Ну что я могу сказать тебе сейчас?.. Но спасти их мы конечно же попытаемся!

Ближайшая из высоких дверей была уже рядом, неясным прямоугольником нависая над ними в темноте. По темным коридорам гулким эхом разносились пронзительные вопли пирующих гоблинов. Пискля в полной растерянности, высоко задрав голову, рассматривала огромную дверь.