- Чего ты добиваешься? Доказать, что наш брак недействителен?
- Напротив! Я хочу, чтобы он был настоящим, правильным, по всем законам. Чтобы его можно было признать по всем параметрам!
- Он настоящий, Элен.
- Нет, пока ты женат на другой женщине – нет!
- Забудь об Асме, у нас уже три года никакой совместной жизни! Она жена только по названию.
- Которой ты, однако, не решился сказать, что надумал жениться повторно?
- Элен…
- Разведись, Набиль.
- Ты же слышала, что брак этот – договорной, наши семьи совместно владеют некоторыми акциями, я должен разрушить семейный бизнес из-за твоей прихоти?
- Ах, моей прихоти?! А, может, это была твоя прихоть, что ты наврал мне, чтобы затащить в этот лживый брак, который и браком-то не является! – Я схватилась за голову. – Господи…
- Ну, ты тоже не была совсем честна со мной, если уж на то пошло!
- О чём ты? – запутавшаяся и разбитая, перестающая осознавать, что творится в моей жизни, посмотрела я на него.
- О том, что скрыла, что ты русская.
- Да как это повлияло на наши отношения? От этого ничего не зависит, ничего! Русская я или француженка – какая разница? Это не то, как если бы я оказалась замужней.
- А откуда мне знать? – хмыкнул он, здесь, в Марокко, никогда не позволявший выставить себя виноватым. Он всё оборачивал так, что совестно должно быть мне. Лена, какой же дурой ты была! – Я думал, что ты француженка, но если ты русская, может, ты и девственницей прикидывалась?
Сразу же возмутиться мне не дал шок, лишивший возможности говорить. Что?! Раз я русская, то… обманщица и аферистка?
- Прости… что? Что ты сказал?
- Что ты могла меня точно так же обмануть своей девственностью, как и национальностью.
- То есть, ты думаешь, что… до тебя я уже спала с кем-то?
- Я так не думаю, я просто сказал, что ты тоже умеешь врать!
- Нет, ты именно это и сказал! Что, раз я русская, то и вряд ли девственница… По-твоему, русские женщины – шлюхи? – А я ещё спорила со многими, что меня никто и никогда не ущемлял по национальному признаку, что все люди братья и бла-бла-бла. Набиль, в гневе раздувая ноздри, дёрнул головой:
- Я не говорил этого о тебе, Элен, но всем в мире известно, что русские женщины куда доступнее и охочи до денег, ради чего не брезгуют ничем.
- И если бы ты сразу узнал, что я из России, то никогда бы не женился?
- Элен…
- Да или нет?!
- Хватит приказывать и командовать!
Посмотрев ему в глаза, я поняла гораздо больше из недосказанности, чем поняла бы из слов. Наверняка лживых. Покивав этому открытию, я выдохнула:
- Всё ясно. Спокойной ночи, Набиль! Я буду спать отдельно. А завтра возвращаюсь в Париж.
Глава II
...За три месяца до этого.
- Элен, - одновременно с постукиванием о косяк открылась дверь кабинета, который я делила ещё с двумя сотрудницами, но сейчас их не было. Заглянула секретарша отдела по связям музея. – Ты не занята?
- Пишу к понедельнику лекцию, а что? – я подрабатывала преподаванием первокурсникам в одном колледже, помимо основной работы в Лувре.
- Там из Сотбис позвонили, нужен оценщик, помочь определиться с покупкой.
- И?
- Все в отпусках, да и выходной, к тому же, профессоры задницу не поднимут – им не по статусу.
- А мне по статусу, значит?
- Элен, ну чего ты артачишься? Ты и не семейная – тебя отрывать не от чего. А до Фобур Сент-Оноре[1] всего пять минут езды, возьми такси и скатайся.
- Господи… - вздохнула я, не желая закрывать книгу перед собой и выпускать ручку, которой выписывала полезную для своих конспектов информацию. Молодая, незамужняя, значит, должна быть у всех на побегушках.
- Это не бесплатно, - уточнила секретарша, - экспертные услуги оплачиваются, разумеется.
Что ж, деньги лишними не бывают, это довод неплохой. Я всё мечтала перебраться поближе к центру, но на аренду квартиры получше не хватало, а занимать и пользоваться спонсорской добротой родни, как в начале своего переезда во Францию, не хотелось. Заработать надо самостоятельно. Я поднялась.
- Ну, хорошо.
Переобувшись и сняв с носа узкие очки – зрение у меня было почти нормальное, но мне нравилось носить их, преследуя цель казаться старше и строже – я без лишних расспросов покинула рабочее место, чтобы переместиться на другое. Дома продуктивно трудиться не получалось, там почему-то всегда было шумно, либо от соседей, либо за окном. Да и теснота не способствовала полёту мысли. Само же ощущение, что я нахожусь в стенах Лувра, всегда пробуждало во мне восторг и вдохновение.