Съезд к побережью был довольно безлюден и напоминал начало промзоны. Дорога перешла в гравийку, затрещала под колёсами. Я ничего не спрашивала и не уточняла, зная, что могу довериться полностью. Мы прибыли к катеру, который сторожил местный. Бербер сказал ему что-то на арабском и, протянув купюру, кивнул нам, чтобы забирались на борт. Саша подал мне руку, помогая.
- До куда мы поплывём? – впервые за час заговорила я.
- До во-он того сухогруза, - показал мне Крот маячившее вдали от берега судно.
- А оно отвезёт нас на Берег Слоновой Кости, - подмигнул Саша, - и мы продадим тебя в рабство!
- Для этого вы меня из него вытаскивали?
- С тобой плохо обращались? – нахмурился он.
- Нет, - покачала я головой, - со мной обращались настолько хорошо, что аж тошнило.
Посмотрев на меня с пытливым прищуром, скинув с плеча калаш, Саша уселся по соседству. Катер был небольшой, и трудно было поместиться так, чтобы не касаться друг друга бедром, плечом или ногой.
- Я вот поэтому никак и не мог понять, что ты в этой Европе забыла и как вообще можешь жить в этом прилизанном, фальшивом мире, корчащим из себя невероятную правильность? Всё такое упорядоченное, за каждый неверный шаг штрафы, общественное порицание, санкции. Русской душе в этом тесно. И вот, ты подтвердила мои догадки. Слишком хорошо – это скучно. Тебе, как и нам всем, нужны трудности, преодоление, приключения.
- Я так поняла, что приключения вы очень любите, - намекая на род их деятельности, тихо уточнила я у Саши. Он посмеялся:
- Мы любим совершать добрые дела. Иногда они невольно превращаются в приключения.
- Спасибо вам. Я, наверное, никогда не смогу расплатиться за то, что вы для меня сделали…
- Натурой отдашь, - бросил Бербер. Я успела только распахнуть рот и поднять брови, когда Саша пихнул его в плечо, чуть не скинув за борт:
- Хорош!
- Что?! Я ж не для себя прошу! – смеясь, он указал мне на товарища: - Ему отдашь.
- Не слушай его, - отмахнулся Саня и опять толкнул того: - Балабол!
Их перепалка невольно вызвала у меня улыбку. Мы уже отплыли и мчались с гудящим мотором по воде. Посмотрев на удаляющуюся землю, я ощутила, как щиплет глаза. На них спешно и неудержимо набегали слёзы.
- Что с тобой, Лен? – разволновался Саша.
- Представила, что придётся тебе натурой отдавать, - опять съехидничал Бербер. Как я поняла, он у них был предводитель команды.
- Да завали ж ты хлебало! Лен, - Александр взял мою руку в свою и пожал слегка: - Всё в порядке?
- Более чем, - марокканский берег удалялся, и у меня всё начинало парить от радости и обретаемой невесомости, словно кандалы пудовые с ног упали. – Как же я счастлива! Теперь понимаю, что такое «чувствовать облегчение». Эйфория! – уже думая окончательно расслабиться, я всполошилась: - А нас не найдут? А если погоня? Вы…
- Никто нас не найдёт, - успокоил меня Бербер. – В крайнем случае догадаются, кто мы и с кем связаны, ну так пусть приезжают за нами туда, куда мы жмём.
- А куда же мы, в самом деле, направляемся?
- У нас перевалочная база в Кот-д’Ивуаре, на границе с Буркина Фасо.
- Так ты не пошутил?! – ахнула я, обращаясь к Саше. До меня дошло, что это государство с французского так и переводится: «Берег Слоновой Кости». Когда-то европейцы хищнически эксплуатировали это место, превратив в невольничий рынок и порт для вывоза всего драгоценного, что находили в Африке. Потом территория долго была французской колонией. В двадцатом веке страна получила независимость, но всё равно оставалась под влиянием Франции, пока там не случилась гражданская война: половина населения поддерживало идею полного избавления от европейского присутствия.
- Что продадим тебя в рабство – пошутил.
- Ага, он тебя себе просто рабыней оставит. Сексуальной.
- Бербер, блять, ты улетишь сейчас на хуй в воду и поплывёшь за нами сам!
- Ты чего при девушке материшься?
- Да ты доведёшь любого!
- А как тебя по-настоящему зовут? – спросила я Бербера.
- Не положено нас настоящими именами звать.
- Я звать не буду. Просто хочу знать имя человека, которому я буду благодарна всегда.
Он посмотрела на меня. Мы были уже почти у судна, и парни сняли шлемы, а теперь и балаклавы.