С отче Инсаром Тарадием он увиделся лишь единожды. Встреча была намеренной и произошла всего за пять дней до отбытия Рона. Приняв покаяния и благословив своего подопечного, ментор перевёл беседу в русло личных наставлений. Разговор происходил в приёмном кабинете Настоятеля, так что особо беспокоиться о всеслышащих стенах и не стоило. Но Отче всё же попросил Рона присесть поближе и быть внимательным.
Главной в разговоре была тема истинности веры, постоянного познавания Пути рыцарей арьяначариев и преданности в нём своему выбору, своей судьбе и Всевечному. Впрочем, ни о чём другом в стенах храма и не должно было оговариваться. Общались они весьма долго, что приход ночи заметили лишь по охватившей обоих усталости. Настолько продолжительных бесед Рон не вёл уже давно, с того самого момента, как принял епитимию и оказался в Саду, а это в пересчёте на Эталонное время выходило, что минуло почти семь лет.
Очищенные и стойкие чувства Рона убедительно твердили о том, что его епитимия ещё не окончена. Видения в Саду становились для него в последнее время весьма редкими гостями, так что стали казаться прекрасным развлечением опустошённому уму, избавляющемуся от страстей и памяти. Хотя его джива и начала пускать зелёные листья и даже побеги сживаясь с таким необычным существом, как человек. Он же старался отбросить всякую значимость и те ощущения, которые можно было бы назвать привязанностью живого к живому, единственному что у него было.
Рон вырос, был немного замкнут и более молчалив, чем ранее словоохотлив. Теперь же отправляя его на Сансару отче Инсар говорил о том, что необходимо было совершать монаху-ачарию, а конкретно ему, Рону, находящемуся в среде ортодоксов и маловерных.
Основной и главной задачей ставилась необходимость поддерживать догматические принципы Ордена среди последователей, опираясь на собственные логические предпосылки действия и их результаты. Образам и примерам больше верят, чем множеству мудрых слов. Постараться внедрять учение Пути в языческие предрассудки местного населения, постепенно превращая знания о единобожии в религиозный культ. На определённом этапе требовалось предоставить аборигенам определённое минимально-ёмкое число правил и законов, для лучшего его усвоения. Всё должно было быть простым и доступным в объяснениях и понимании. А самое главное - универсальным.
Отдельно оговаривалось политическая составляющая о необходимости привлечения, если такая возможность уже существовала, или создать изначально, социальные элиты с предоставлением избранным её представителям трансцедентальных практик по достижению просветления и "общения" с Высшим Единым. Тем самым подталкивать само общество к потребности прогрессирующей эволюции. Получив в личное пользование знания о Всевечном, как идеалистические принципы стремления к свободе и эгоцентризму, люди вскоре начнут утверждаться в мысли о урбанизации собственной жизни. В особые подробности ментор не старался вдаваться, говоря лишь, что Рон сам сможет во многом разобраться поняв миропонимание аборигенов. Весь смысл заключался в том, чтоб соединить людей в организованные социальные союзы и подвести их к конкурированию, тем самым построив предпосылки к развитию наук и технологий.
Особо Отче сердечно просил Рона быть осторожным и внимательным, тем более к тем, кто прибывал на планету с визитами торговли и обмена.
Рон не многое понял из всех наставлений, но постарался вникнуть в сказанное. Смиренно и с радостью приняв благословение от Отче, он сердечно распрощался с ним.
Он никогда не видел космических кораблей и той звёздной безбрежности, которая открывалась за стеклом иллюминатора . Ещё в раннем детстве ему казалось, что именно в подобных вселенских чертогах обитает Всевечный. Теперь же Рон понимал, что это не так. А истёртое воспоминание о прибытии на Ашрам-IV мало чем могло помочь, в том плане, что ничего из происходящего тогда он совершенно не помнил. Или просто забыл, ведь минуло с того момента уже более шестнадцати лет. Запертая узкая комната, из которой его выпускали лишь на несколько минут странные и совершенно чужие люди в тогах - и это всё, что хоть как-то напоминало о том перелёте. Единственным и настоящим для него с того момента был лишь Отче Инсар...
Сзади, за длинной стеной возник мягкий шелест чьих-то шагов. Рон уже с полной уверенностью мог сказать, кому могла принадлежать подобная манера ходьбы: чуть торопливая, семенящая, немного переваливающаяся из-за распухших от артрита суставов.
В открывшуюся дверь вошла пожилая женщина, с утончёнными чертами лица, всё ещё удерживающих увядающую красоту.
- Юноша, - произнесла она тихо, но церемонно, опустив руки, - я пришла сопроводить вас в Зал. Нас уже ждут.
- Нас?! - Рон обернулся. - Скорее всего, теперь только меня...
- Именно, - ответила женщина. - Не стоит задерживать остальных.
- Здесь очень красиво. Ничего подобного мне ещё никогда не доводилось видеть.
- Навигационная палуба не предназначена для пассажиров.
Он знал это прекрасно, а потому тайком пробирался сюда уже во второй раз, пока корабль спокойно дрейфовал на орбитальном радианте. Чувствовать других он научился ещё на Ашраме в Саду, приняв эту способность от джива, которая становилась тёплой при появлении сторонних людей.
- Скажите, сестра Заир, этот экзамен действительно уж столь необходим?..
- Обязателен без оговоров, - жёстко сказала она, как и подобало монахине Вадья Джигьясе.
- Мне просто хотелось ещё немного побыть здесь, - сказал Рон откровенно. - Я никогда не видел ничего подобного.
- Говорить так, значит соблазняться миром и обрекать себя на большой грех.
- Почему? Что зазорного в том, чтоб восхищаться красотой мира и всем, что создал Всевечный?
- Мы должны лишь служить Ему, а не увлекаться иллюзией Его сна.
- Да, это истинно! - сказал Рон, подумав совершенно иное: "Почему она так настойчива в своей глупости?!". - Но тогда, сама жизнь может потерять смысл для каждого из нас, если отринуть очарование и прелесть окружающего. Для того оно и было создано.
- Это только слова! - женщина вздёрнула подбородок. - Нас ожидают.