— Да. Только давай не рассиживаться долго. Не хочу опоздать в первый день. Первый из сотни таких же, — я вздохнула.

— Но тебе уже можно начинать обратный отсчет и вычёркивать дни из календаря. Последний год все же.

Она убежала на кухню, громогласно желая всем «доброго утра». А я еще раз глубоко вдохнула, закрыла глаза и медленно выдохнула. Сестра была права — еще один год, и я, наконец, уеду из нашего маленького города.

Всего один год.

Открыв глаза, я улыбнулась — мои мысли шли в разрез с реальностью. А она заключалась в том, что я любила учится, а главное, у меня все получалось. Не будучи «ботаном» и всеобщей любимицей учителей, я все же смогла достичь определенных высот в школьной среде. Игрок волейбольной команды, журналист местной газеты, активный участник всевозможных социальных проектов не только школьного, но и уровня штата. Это все я — Эмми Уайт.

Но школа... Это лишь очередной этап на жизненном пути, ступенька на лестнице, ведущей к заветной цели — стать архитектором.

Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что уже тогда была права, что не питала глупых надежд на потрясающий выпускной год.

Для меня он стал мукой и сущим адом.

-

Позавтракав, я сходила в душ, собрав непослушные рыжие волосы, завязала высокий хвост, надела любимые джинсы и футболку и, захватив сумку, спустилась на первый этаж.

Вздохнула, когда увидела крутящуюся у зеркала сестру. Поторопила ее. Проверила, захватила ли телефон. Вновь поторопила Анну. Не удержалась, нанесла капельку блеска на губы и все же сдалась.

— Боже, Анна. Когда-нибудь я перестану тебя ждать.

— Не ворчи, твое «когда-нибудь» закончится уже очень скоро. И тогда ты уедешь, а я буду ходить в школу в гордом одиночестве. И вообще, я уже закончила, — сестра еще раз прошлась расческой по волосам и улыбнулась, довольная своим отражением в зеркале, а я лишь закатила к небу глаза.

-

Анна была на три года младше. Мы учились в одной школе и неизменно каждое утро, изо дня в день направлялись туда вместе. Не помню, почему так сложилось. Наверное, еще с детства. Когда родители в силу вечной занятости просили меня отводить сестру, чтобы ребенок не потерялся, а со временем это просто превратилось в привычку.

С Анной у нас сложились отличные отношения, чему, я уверена, мама еще лет семь назад никогда бы не поверила. Маленькими девочками мы постоянно ругались и дрались, сражаясь за внимание родителей. Детская ревность — не миф и не выдумка.

Сестра была младшим, долгожданным, вымученным и вымоленным ребенком. Я видела, как родители обнимали ее, качали на руках, прижимались лицом к пухлым щечкам, в то время как я молча стояла рядом, мечтая и надеясь получить хоть каплю того тепла, что лилось рекой.

Совсем рядом, близко.

Казалось, лишь протяни руку, и ты почувствуешь его. Река лилась, выходя из берегов.

Огибая меня.

Мы выросли. Хотя нет. Я повзрослела и поняла, что Анна не виновата в том, что родительской любви ей достается больше. В том, что мне пришлось посмотреть на мир другими глазами. Глазами взрослого, самостоятельного человека.

Еще совсем маленького, но уже взрослого!

-

— Наконец. Нам уже давно пора. Ты же знаешь, как я ненавижу опаздывать, — ремешок на новых босоножках никак не застегивался, заставляя меня злиться еще больше.

— Серьезно? — сестра посмотрела на обувь. — Ты ведь не любишь каблук.

Анна была права — не люблю. Их любила Сэм. Так я со своими пятью футами оказывалась с ней на одном уровне, что позволяло ей свободно обнимать меня или беспрестанно шептать новости на ухо. Не знаю, почему я разрешала ей это: врываться в мое личное пространство.

Но это ведь Саманта, а ей можно было прощать многое.

Застегнув несчастный ремешок, я забрала сумку, пропустила подпрыгивающую на месте сестру вперед и закрыла дверь. Не глядя на ранее утро, соседи спешили на работу, заскакивая в свои машины и срываясь с места.

Солнце грело все еще по-летнему, лаская своими лучами мое лицо. Я приподняла голову, закрыла глаза и подставила его навстречу свету.