Сначала послышался мерный плеск воды. Затем за деревом показалась кромка озера, расширявшаяся с каждой новой руной. Озеро становилось всё шире и шире, и вот уже посредине водоёма виднелся островок, поросший цветущими деревьями. Моргана закончила чертить руны и подошла к самому краю воды, отвела руку в сторону – и тут же в ней оказался резной светлый посох. Женщина трижды ударила им об землю, и тяжелые воды озера явили взору изумлённых спутников узкую лодку. Когда травница повернулась к ним и заговорила, её глубокое контральто было исполнено трепета и гордости.
- Добро пожаловать в Яблоневый край, страну вечной юности.
Француз восторженно глядел на открывшийся его глазам мир с широко открытым ртом. Утреннее солнце, крепко спящее за пеленой туч там, в привычном мире, здесь заливало мягким светом искрящиеся в лучах воды озера и далёкие розовато-белые яблони на островке. Запах древесных цветов становился всё сильнее по мере того, как судёнышко, послушное посоху Морганы, несло колдунов к берегу сквозь тончайшую дымку над гладью озера. Сочная молодая трава клонилась к земле под тяжестью рос, дикие лесные цветы, которые можно было видеть только весной, тянулись к светилу, а прибрежные яблони купали ветви в озере.
Юноше захотелось и самому коснуться водной глади, но не успел он погрузить руку в озеро, как был остановлен окриком Слизерина:
- Не смей! Ты знаешь плату за подобное развлечение?!
Испуганный таким мрачным предостережением, юноша остаток пути внимательно осматривал остров, стараясь не делать лишних движений. Только когда лодка причалила к каменистому берегу и все трое вышли из неё, Лестранж решился задать вопрос:
- Что не так с этим озером?
- С ним всё так, - ответила ему Моргана и указала на каменное возвышение среди яблоневой рощи. – Поднимись и всмотрись в водную гладь как следует.

Аим послушался наставницы и взобрался наверх. Сладкий нежный аромат яблонь пьянил и дарил потрясающее ощущение лёгкости. С ним хотелось забыть все беды и остаться здесь, под вечно юным солнцем, среди волшебных деревьев и шелковистых трав. Но как только юноша достиг каменной вершины и взглянул на озеро, его счастье и лёгкость вмиг испарились.
- Трупы! Там десятки, сотни трупов! – испуганный больше прежнего, бросился к старшим магам юноша.
- Конечно, - кивнула Моргана, обходя могилу с высеченной на надгробном камне вороной, - или ты думал, этот остров был спрятан лучшими кельтскими колдунами просто так? Это страна вечной юности, последнее пристанище для готовых уйти в другой мир.
Лестранж ещё раз изумлённо обвёл взглядом остров.
- Так это… это… кладбище?
Ле Фэй тем временем обошла могилу с барсуком на надгробии и подошла к скрытому пышными цветущими ветвями раскидистой яблони зеленой насыпи. Коснулась её посохом, произнесла несколько слов на старом гаэльском, и насыпь стала терять свои формы, превращаясь в причудливый прозрачный саркофаг. Лестранж заинтересованно подался вперёд. Внутри лежал высокий статный мужчина. Роскошные каштановые кудри удивительно походили на такие же у Фирга и у Атхен в её бытность змееловкой. Широкие плечи, большие руки, волевой, чуть квадратный подбородок – ни дать ни взять король-рыцарь из маггловских сказок, так любимых Аделяром в детстве!
- Учитель, - почтенно отступила Моргана от саркофага, уступая место Слизерину.
Аим видел, как зельевар на негнущихся ногах подошёл к могиле. Видел, как дрожали его пальцы, пока он осторожно разворачивал свёрток, положив его на землю.
- Майл! Но зачем? – спросила всё проспавшая вчера, судя по скандалу между Слизерином и Морганой, Атхен, когда колдун развернул ношу.
- Он умирает, - с горечью произнесла Моргана.
- Так пусть умрёт не напрасно, - кивнул Слизерин и достал из нагрудного кармана зелье.

Он склонился над другом, как только саркофаг по воле ле Фэй утратил стеклянную крышку, и напоил того зельем, осторожно массируя Гриффиндору горло и помогая тем самым проглотить отвар. Следом Слизерин достал пузырёк с кровью и, смочив пальцы, начертил неизвестные французу руны оголённых плечах и незащищённом лбу спящего, выводя сложную вязь напевов. Затем он снова помог другу сделать три глотка зелья, хлопнул в ладоши, трижды прочитал нараспев призыв: крови, жизни и духа, насколько сумел понять Аим. Наконец, Слизерин достал халцедоновую каплю, которую так долго хранил Майл, надломил её, стряхнул волос в остатки зелья, перемешал, дождался, пока оно приобрело рубиново-красный оттенок и отчетливо запахло антирринумом, и споил Гриффиндору. Отерев пот со лба, змееуст произнёс:
- Мне предстоит погрузиться в бурные воды памяти Грифона и вытащить его на нужный берег. Чтобы ни случилось, не вмешивайтесь. Слышала, Атхен? НЕ ВМЕШИВАЙТЕСЬ, пока Гриффиндор не придёт в себя. Не смей меня ослушаться, Атхен Д’ор!
Аим видел, как потемнело от гнева лицо девушки, но она ничего не сказала.
- Лестранж, чашу памяти!
Получив желаемое, Слизерин повернулся спиной к спутникам, что-то хрипло выкрикнул, поднёс уже полный переливающимися воспоминаниями сосуд к Гриффиндору и выплеснул содержимое тому в лицо, что-то шепча на гаэльском. В следующий миг змееуст рухнул на землю без чувств, а пустая чаша упала в густую траву около могилы.