Глава 28. В месте без границ
Туман.
Серый, густой, вязкий, липкий туман - вот и всё, что окружало Атхен. Со сжимавшемся от страха сердцем змееловка медленно кружилась вокруг себя, силясь хоть как-то разредить туман. Тщетно. Ведьма гнала прочь панические мысли о том, что эта мгла - итог её вмешательства. На дрожащих ногах она совершила пару нетвердых шагов в неизвестности, лихорадочно пытаясь прощупать то, по чему она ступала, а затем не выдержала давящей тишины и попыталась позвать как можно громче:
- Слизерин!
Её голос прозвучал жалобно и жалко. Собрав смелость в кулак, она снова позвала змееуста, уже более уверенно. Итог был тем же. Ведьма ругнулась, резко выдохнула и начала медленно идти вперёд, время от времени выкрикивая фамилию зельевара с разной громкостью и твердостью голоса. Через некоторое время выдержка изменила змееловке, и та под гнётом нервного напряжения запнулась о собственную ногу и рухнула на пол. С рваным стоном выбилось из лёгких дыхание ведьмы, и она несколько раз глубоко вдохнула, а потом совершенно растерянно прошептала:
- Салазар, где ты...
Она, как и почти год назад, - как и теперь уже, наверное, всегда, - без уверенного в себе, расчетливого, полного глубинной силы и мудрости Слизерина чувствовала себя всего лишь маленькой девчонкой, будто никогда и не учившейся у великого колдуна.
Ведьма до крови закусила щёку, собираясь с силами, и решительно пообещала окружавшей мгле.
- Я найду тебя.
Зло вытерев набежавшие слезы, Атхен встала и вновь, как однажды мрачной дождливой осенью, решила твердо доказать, что достойна Слизерина.
Она шла и шла, медленно, осторожно, неловкой и чуть скользящей поступью, поводя вытянутыми руками в густом белесом пространстве вокруг себя. Невозможно было понять, сколько прошло времени, да и прошло ли вообще хоть сколько-нибудь. Змееловка не чувствовала усталости, а потому не могла положиться даже на собственные ощущения в определении убежавших минут и часов – просто шла, шла, шла, пока густой туман не начал постепенно сменяться таким же густым снегопадом из крупных и мелких, но одинаково пушистых снежинок, напомнивших Атхен о Нифльхейме.
Ведьма огляделась.
Она стояла на бескрайнем поле с пожухлыми травами, голыми кустами и редким стойким вереском. Снег укрывал ковром лишь травяной покров, оставляя ветви кустов чернеть на белоснежном поле, а вереск – маячить бесцветным призраком, ловушкой, в которой застревали мягкие рассветные лучи внезапно появившегося светила, сменившие резко прекратившийся снегопад. Растопленным золотом рук солнце ласкало заснеженное поле без конца и края, оглаживая мрачные кусты и скрытые снежинками соцветия вереска. Натянутые нити света, чуть подрагивающие в морозном воздухе, падали из-за спины девушки, значит, и солнце должно было быть там, но сколько змееловка ни крутилась и ни оборачивалась вокруг себя, так и не смогла найти светило в расчистившемся небе. Когда ведьма бросила бессмысленно кружиться на одном месте, она тяжело выдохнула, собираясь с мыслями и силами, покачала головой и тихо, без всяких эмоций произнесла:
- Я ничего не понимаю, Салазар. Пожалуйста, ты же можешь меня слышать, я уверена. Ты же не можешь не слышать вторженца в твоё сознание.
Обведя взглядом искрящийся бликами снег, девушка тихо, будто опасаясь нарушить идиллическую картину, прошептала:
- Я найду тебя. Всё равно. Где бы ты ни был, я найду тебя.
Ответом стал вновь начавшийся снегопад. Сильный, суровый, густой он за считанные мгновения заставил вырасти целые сугробы на поле, скрыв даже кусты. Вновь ничего не видя за плотной белой пеленой – на этот раз снежной – Атхен бросилась бежать вперёд, оступаясь, проваливаясь в сугробы и то и дело вышибая падениями собственное дыхание. Лёгкие горели огнём. Лицо и руки жёг мороз, всё тело сотрясало от холода, левая ладонь кровоточила – ведьма напоролась на камень, в очередной раз упав в сугроб. Задыхаясь от тяжелого бега, Атхен рухнула на колени, и её осенило:
- Антирринум! Кровь Гриффиндора!
Она несколько раз сжала ладонь, заставляя кровь прильнуть к ране, затем сложила руку чашей, подождав, пока скопится кровь, резко перевернула руку и опустила её на снег, как следует уродуя девственно-белый покров алыми разводами.
- Ну же, Салазар, ты должен учуять кровь. Должен понять!
Метель и не думала заканчиваться.
Ни на миг не утихая, она быстро скрыла и змееловку, и её кровавые разводы под белыми снегами, и ведьма чувствовала, что проваливается в сон, понимала, насколько это опасно и для неё, и для змееуста, но противостоять стихии сил в себе не нашла.