***
Лестранж засыпал, просыпался, снова засыпал и снова бодрствовал, гадая о том, сколько же времени уже прошло там, в их мире. Травница то спала рядом, разметав тяжелые локоны по шелковистым травам, то бродила по саду, то скрывалась у родника, оставляя юношу присматривать за мерно дремлющим на постели из яблоневых цветов Майлом и прогуливаться по острову, безуспешно отгоняя переживания, перерастающие в настоящий страх, ужас того, что сейчас, когда они близки, как никогда прежде, к свержению Мерлина и окончанию устроенного им ужаса, всё может рухнуть в одночасье. Дрожащий магический огонь на ладони француза был слабым, бледным, напрочь лишённым цвета и не помогал ни успокоиться, ни привести мысли в порядок.
Цветущие, источающие нежный сладкий аромат яблони напрасно успокаивающе нашептывали Лестранжу – юный маг был испуган не на шутку, и чувство это только возрастало. Он бродил по саду в поисках наставницы и нашёл её у того самого древнего источника, воды которого пригодились змееловке.
- Моргана! – резче, чем хотел, позвал юноша. – Моргана, как долго ещё они пробудут… там, где сейчас?
- О, юный Лестранж! – воды заструились приятным женским голосом с французским акцентом.
- Мёлюзин?!
- Чему ты удивлен, милый ребёнок, Эмайн Аблах – мой дом! – мелодичный весёлый смех переливался колокольчиками, и, казалось, яблоневые ветви покачивались ему в такт. – Где бы я ни была, моё сердце, а значит, силы, всегда здесь, на яблоневом холме в стране вечной юности. Ты уже знаешь, почему Эмайн Аблах иногда так называют?
- Мелюзайн! – одёрнула невидимую глазу собеседницу ле Фэй.
- Ах да, прости, тётушка, - покаялась без грана раскаяния в голосе та. – Видения, не так ли? Конечно же, я вижу, что происходит здесь, на Авалоне. Река памяти замёрзла, и хоть пробиты трещины в доспехах льда, она опасна, ледяна и полна диких глыб, способных запросто погрести под собой кого угодно.
- Мёлюзин, - спокойно, почти просяще произнесла травница. – Ты же видишь сейчас несоизмеримо больше, чем я! Нам нужно знать… змееловка вмешалась в выверенный Слизерином обряд. Пожалуйста…
- Соберите трижды тринадцать цветов яблоневого дерева, вымочите в трёх водах источника и единожды – в росах прибрежных камней, и оставьте в тени до нужного часа. Он придёт, когда унаследовавший кельтские тайны найдёт первое созревшее яблоко на Эмайн Аблах.
Вода ещё разносила над островом эхо смешливого голоса Мёлюзин, но самой женщины больше не было слышно. Аим растерянно перевёл взгляд с камня с источником на наставницу и увидел, что по лицу женщины блуждает рассеянная улыбка. Она вдруг резко развернулась и по-птичьи кинулась на француза, крепко сжав его плечи ладонями, слегка царапая острыми ногтями.
- Ты понимаешь, что это значит, Аим?! Понимаешь?! Мы не ошиблись! Я не ошиблась! Виденное мной всё ещё где-то впереди, оно всё ещё ждёт нас! Пойдём, нужно выполнить указания Мелюзайн!
Моргана порывисто обняла мага и пошагала в сторону ближайшей яблони, шурша тяжелыми юбками, а француз всё стоял с раскрытым ртом, пытаясь запечатлеть такую непривычно открытую и порывистую Моргану в своей памяти.
- Постой-постой! – очнулся он, наконец. – А что значит это вот всё, что тут наговорила Мёлюзин?
- Ты про яблочный настой? - поинтересовалась ле Фэй, осторожно снимая первый цветок.
- И про него тоже!
- Яблоневые цветы Эмайн Аблах уносят боль и горечь, их было принято давать жевать тем, кто готовился уйти в страну вечной юности. Мы вымочим их в трёх водах – ночных, как омовение от страны ночи, в которой пробыл сотню лет Гриффиндор и, возможно, блуждают сейчас Слизерин и Атхен; утренних – как подтверждение того, что они не рождаются заново, но возвращаются в своё состояние накануне путешествия за грань; и полуденных – для утверждения их возвращения в мир живых, бродящих под солнцем, в отличие от неприкаянных душ, стремящихся укрыться от лучей светила в тени.
- А росы на камнях?
- Признание того, что смерть уже касалась их, уже их знает, но отпускает обратно, в полуденный мир. А затем нам лишь остаётся ждать, когда Эмайн Аблах признает в тебе полноправного наследователя кельтов и подарит тебе уже забытые плоды холма. Тогда-то они и вернутся к нам.
- Но как всё это гарантирует счастливое возвращение?
- Очень просто, Аим, - Моргана повернулась к юноше и посмотрела на него без тени улыбки. – Если бы их ждало возвращение только в качестве новых обитателей лоха*, окружающего Яблочный холм, мы бы с тобой вязали погребальные венки из яблочных ветвей.