***
Чудовищный раскат грома стал причиной пробуждения змееловки. В ужасе ведьма подскочила, испуганно вскрикнув. Старый животный страх гроз сковал её конечности и теперь давил на грудь, затрудняя дыхание. Ледяной дождь хлестал ведьму по спине и лицу, рокочущее небо нависло над самой её головой, а то и дело вспарывающие тьму молнии высвечивали заиндевевшее поле, превратившееся из снежного ковра в сплошной лёд. Атхен с трудом поднялась на ноги, и, дрожа, сделала несколько шагов, но под очередной раскат грома поскользнулась, вскрикнула и рухнула навзничь.
Сделав несколько глубоких вдохов и пытаясь тем самым хоть немного успокоиться, ведьма начала повторять самой себе, с трудом шевеля оледенелыми обветренными губами:
- Это всего лишь декорации, это нереально. Раз уж я в метель не умерла, то и грозы бояться нечего. Это нереально. Это всего лишь декорации… Они не собьют меня с пути. Я найду тебя, Салазар.
Ведьма неловко поднялась на ноги и, с силой зажмурившись и обхватив себя руками за плечи, начала двигаться вперёд, повторяя свою нехитрую молитву на разные лады. На двенадцатый или тринадцатый раз дождь прекратился и гром утих. Атхен нерешительно открыла глаза и запрокинула голову, всматриваясь в абсолютно чистое и спокойное рассветное небо над ней. Не до конца веря своим глазам, змееловка огляделась.
Она стояла на неровной возвышенности – каменистом берегу глубокого лазурного моря, тёплый ветер играл с её длинными – совсем такими, какие были у неё накануне побега из-под надзора Мерлина – каштановыми кудрями. То тут, то там виднелись коронованные белой пеной волны, набегающие на скалистый пляж. Солнечные лучи полуденного светила лениво скользили по воде, превращая её в растопленное золото. Откуда-то снизу доносились чьи-то отдалённые голоса. Осторожно подойдя к краю невысокой скалы, девушка увидела две фигуры у кромки воды. Обе были ей известны – одна была с детства знакома ей обликом дяди, а вторую она теперь и вовсе узнала бы из сотен других. Слизерин и Гриффиндор. Распластавшись на камне, ведьма склонила голову, силясь услышать их разговор, но это не помогло. Тогда она как можно скорее поднялась на ноги и поспешила спуститься. Покинув склон и неловко подбежав ближе к мужчинам, она увидела, как Слизерин – совсем ещё юный, но уже привычно надменный и статный – наставил палочку на внезапно разразившегося весёлым хохотом Гриффиндора.
- Будь ты родом с моего острова, ты бы не был так дерзок! – громогласно вскрикнул предок змееловки и с неожиданной для его крупного тела грацией ушёл от пущенного змееустом проклятия.
Одним плавным движением Гриффиндор поправил рукав светлой льняной рубахи, и в руку ему скользнула его собственная палочка. Не дав зельевару и секунды, Гриффиндор метнул в того проклятье, выкрикнув что-то на гаэльском. Атхен замерла с открытым ртом, но до неё магам не было никакого дела, будто её и вовсе не было. Слизерин успел отбить его в последний момент – чары противника опалили ему левый сапог – и открыл было рот, чтобы, видимо, что-то сказать, как в него уже летело следующее заклинание. Лазурная, как море, вспышка, послушная взмаху палочки Слизерина, поглотила алый луч Гриффиндора, и тот, взревев, вновь швырнул заклятье, совсем по-львиному рыча гаэльский наговор. Змееуст вновь отбил заклинание противника и, не мешкая, громко выкрикнул что-то на гаэльском. Гриффиндор в последний момент увёл уже готовое сорваться с конца палочки заклинание в каменистую почву у своих ног, и несколько камней оплавились в тот же миг.
- Ты говоришь на островном наречии кельтов, - буравя подозрительным взглядом Слизерина, произнёс предок змееловки.