***
Девчонка стояла посреди вересковой пустоши, окутанная этим неправильным для нее ароматом, будто шалью. Она не должна так медово, так горько пахнуть. Зельевар, не замедляя, но и не ускоряя шаг, чуть склонил голову к земле – так и есть, ему не показалось. Заполошно бьющееся сердце никак не могло принадлежать его храброй ученице. Значит, за ней следят.
Интересно, это ловушка Мерлина?
Для нее или для него?
Неважно. Ветер сорвал капюшон, и мужчина откинул волосы с лица движением, которое заставило замершую до этого статуей девчонку вздрогнуть. Он только грустно качнул головой. Медленно, гораздо медленнее, чем ему хотелось, приближался он к змееловке. Серебра в её каштановой гриве стало еще больше, и губы зельевара сложились в горькую усмешку.
Наконец он подошел к ней. Теплые глаза были наполнены ужасом, отчаянием, болью, но где-то за всеми этими тенями промелькнуло… Облегчение? Радость? Что?
Маг поднял руку и нежно, почти невесомо провел по серебру ее прядей.
- Атхен… - хриплый от долгого, очень долгого молчания голос не слушался хозяина, и слова ему давались тяжело. – Я так боялся за тебя, Атхен.
Он положил руку колдунье на плечо и внимательно заглянул в глаза. Девушка вздрогнула от неожиданности. Юная колдунья не произнесла ни слова, но маг слышал ее отчаянный крик в своем сознании. Раз она боялась заговорить вживую, то знала, что за ней следят. И верно, в следующий же момент зельевар прислушался к крику ученицы в своей голове.