***
С потолка капало, стены были покрыты плесенью, воняло старыми нечистотами, ледяной ветер нахально плясал в крохотной келье, о хоть каком-то наличии света не стоило и мечтать, но мужчине было наплевать. Пара невербальных заклинаний с использованием чистой силы магии, и его уже ничто не отвлекало от размышлений. Он здесь. Мерлин его видел. И Мерлин его не убьет. Ему ведь нужен рецепт зелья вечной молодости или что он там хочет вытрясти из Слизерина. Не за этим ли устроил этот многолетний цирк со змеями старик?
Но если раньше суровый зельевар просто делал то, что от него требовалось для возвращения своего друга, то теперь он готов был рискнуть ради свержения Мерлина и ради спасения своей ученицы. Зелье было у Морганы, сам же зельевар – он был уверен – сможет в скором времени выбраться и присоединиться к ней.
Нужно только обезопасить Атхен от Мерлина. А ради такого несущественная мелочь вроде собственного пленения – совершеннейшая ерунда. Маг прикрыл глаза, и тут же перед его мысленным взором встали большие карие глаза, как и каждую ночь до этой. Но сейчас перед ним были глубокие глаза сегодняшней Атхен.
Его ученицы.
Его верной подопечной.
Её сегодняшний взгляд замораживал и согревал одновременно. Она боялась, до исступления боялась – но не за себя. За него.
Ведь она не выдала его. Не сломалась под напором Мерлина, не прогнулась под его увещеваниями, не отступилась перед его угрозами. Даже не рискнула спастись от старика, хоть и имела в руках оружие. Просто потому, что боялась, до дрожи боялась за него, мрачного зельевара и желчного змееуста. И для этого даже не нужно было заглядывать в ее сознание, мочить холодные ступни в реке ее памяти, - достаточно было одного взгляда на вересковой пустоши.
Один лишь тот факт, что она пришла не куда-нибудь, а именно к поросли этих цветов, уже значил многое. Пожалуй, для зельевара даже слишком многое. Где-то сверху послышался шум тяжело открываемой двери, затем – постепенно приближающиеся тяжелые шаги. Маг скорее почувствовал, чем увидел, как чья-то фигура замерла перед крохотной дверцей его кельи.
- Итак, сам Слизерин попался, как тупой бездарный магл, - презрительно растягивая слова, заговорил с мужчиной незнакомый баритон. – Да еще и при обыске у самого Слизерина не оказалось палочки. Потрясающее везение, верно?
Вдруг незнакомец наклонился, пройдя туловищем сквозь дверь, как это обычно проделывали призраки, и приблизил лицо к зельевару. Тяжелые щеки гневно тряслись, изо рта летела слюна:
- Я не идиот, Слизерин! Что ты задумал? Надеешься на помощь девчонки? Глупый шанс спастись, а нет – так умертвить здесь всех к великановой матери?! Не выйдет, раздери тебя грифон! И я слежу за тобой! Пристально слежу!
Обрюзглое лицо визитера так же неожиданно скользнуло сквозь толщу двери обратно, как и появилось. Тяжелые шаги удалялись от кельи, затем послышался шум закрываемой двери, и на темницу рухнула тишина.
Зельевар насмешливо хмыкнул. Идиоты. Он никогда не выходит куда-либо без своей палочки. И то, что он ей не воспользовался, не означало ее отсутствие и в этот раз. Как не означало, однако, и наличие плана. Он всего лишь хотел увидеть Атхен. Убедиться, что она жива и невредима. Наверное, он все-таки стареет, раз позволил себе растеряться, поддаться эмоциям при виде ужаса и горечи в теплом взгляде своей ученицы. Проигнорировать приближавшегося к нему врага, вслушиваясь в её голос и впитывая блеклые тени надежды и радости на дне пронзительного взгляда. Что ж, придется теперь импровизировать. В конце концов, Салазар Слизерин за свою очень долгую жизнь и не из таких передряг выбирался.